Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы I-XXVI)

- Не думайте обо мне, - сказал Мартин. - Делайте, что возможно, для себя. Скоро вам придется заботиться только о себе. Помоги вам бог добраться домой, и простите меня за то, что я завез вас сюда! Мне суждено умереть здесь. Я это понял, как только ступил на берег. Во сне или наяву, Марк, я всю ночь только это и видел.

- Говорил я вам, что вы больны, - повторил Марк ласково, - а теперь я в этом уверен. Схватили на реке лихорадку или простуду, только и всего. Так это же пустяки, господь с вами! Это вроде прививки; мы, как и все, должны закалиться, так или иначе. Это уж, знаете ли, сам бог велел.

Мартин только вздохнул и покачал головой.

- Погодите минутку, - весело сказал Марк, - я сбегаю к соседям, спрошу, что лучше принимать, и займу у них лекарства; и завтра же вы будете опять здоровы. Я сию минуту вернусь. Как-нибудь крепитесь, сэр, пока меня не будет, что бы ни случилось!

Бросив топор, он пустился бегом, но, отойдя немного, остановился, оглянулся и побежал опять.

- Ну, мистер Тэпли, - сказал Марк, с размаху стукнув себя в грудь подбодрения ради, - послушайте-ка, что я вам скажу. Дело, кажется, плохо, молодой человек: так плохо, что дальше некуда. Другого такого случая испытать ваш веселый характер у вас не будет, любезный. А потому, мистер Тэпли, теперь-то и следует вам развернуться вовсю - теперь или никогда!

ГЛАВА XXIV

докладывает о том, как обстоит дело с несложными, вопросами любви, ненависти, ревности и мести

- Эй, Пексниф! - крикнул мистер Джонас из гостиной. - Что ж, откроет кто-нибудь, наконец, эту вашу дурацкую дверь?

- Сию минуту, мистер Джонас, сию минуту!

- Черт возьми, - проворчал сирота, - не очень-то вы спешите. Не знаю, кто это, но стучались уже три раза, и каждый раз так громко, что проснулись бы даже... - ему было так неприятно думать о пробуждении мертвых, что слово застряло у него на языке, и вместо того он произнес: "семеро спящих" *.

- Сию минуту, мистер Джонас, сию минуту, - повторил Пексниф. - Томас Пинч, - он был до такой степени взволнован, что никак не мог решить, назвать ли ему Тома своим дорогим другом или, наоборот, негодяем, и на всякий случай погрозил ему кулаком, - подите к моим дочерям и скажите им, кто у нас. Да тише, тише! Вы слышали меня, сэр?

- Иду, иду, сэр! - отозвался Том и, не зная, что и думать, отправился выполнять поручение.

- Вы - хе-хе-хе! - вы извините меня, мистер Джонас, если я прикрою дверь на минутку? - сказал Пексниф. - Это, может быть, деловой визит. Я даже почти уверен, что так оно и есть. Благодарю вас. - Затем мистер Пексниф, негромко напевая какой-то простенький мотивчик, надел садовую шляпу, схватил лопату и отворил парадную дверь, появившись на пороге с таким безмятежным видом, словно он в вертограде своем заслышал чей-то робкий стук, но не был вполне уверен, так ли это.

Увидев перед собой джентльмена и леди, он отступил назад, выказав при этом ровно столько замешательства, сколько полагалось выказать добродетельному человеку с кристально-чистой совестью, - единственно от удивления. Но уже в следующую минуту память вернулась к нему, и он воскликнул:

- Мистер Чезлвит! Смею ли я верить своим глазам! Дорогой мой, досточтимый! Счастливый час! Поистине, радостный час! Прошу вас, дорогой мой, входите же. Вы' застаете меня в рабочем платье. Я знаю, вы извините меня. Старинное занятие - садоводство: простое, без всяких затей, ибо, если я не ошибаюсь, Адам был первым садовником, первым нашим коллегой. Моей Евы, как это ни грустно, нет более на свете, но... - тут он указал на лопату и покачал головой, как будто веселый тон давался ему не без труда, - но я еще немножко занимаюсь Адамовым ремеслом.

Разговаривая так, он довел их до парадной гостиной, где находились портрет кисти Спиллера и бюст работы Спокера.

- Мои дочери, - продолжал мистер Пексниф, - будут вне себя от радости. Если бы меня могла утомить эта тема разговора, я бы давным-давно утомился, дорогой мой, потому что они постоянно предвкушали это счастье, то и дело вспоминая о нашей встрече с вами в пансионе миссис Тоджерс. А их прелестная юная подруга, - разливался мистер Пексниф, - которую они так хотят узнать и полюбить, - ибо действительно, узнать ее - значит полюбить, - надеюсь, что вижу ее в добром здоровье? Надеюсь, что, сказав: "Добро пожаловать под мою скромную кровлю", я найду отклик в ее сердце. Весьма привлекательное выражение лица, досточтимый мистер Чезлвит, весьма и весьма!

- Мэри, - сказал старик, - мистер Пексниф льстит нам. Но лесть от него стоит выслушать. Она не продажная и идет от сердца. Мы думали, что мистер...

- Пинч, - подсказала Мэри.

- Что мистер Пинч придет раньше нас.