Жизнь и судьба Михаила Ходорковского

25 мая, на восьмой день чтения приговора, адвокат Платона Лебедева Елена Липцер заявила журналистам, что оценивать его с точки зрения права бессмысленно: «Многословие направлено на то, чтобы показать значимость и якобы справедливость приговора. В действительности же это фарс и расправа над нашими подзащитными». А адвокат Лебедева Константин Ривкин заявил, что в приговоре звучат «аргументы обвинения, которые были опровергнуты в ходе многомесячного судебного разбирательства».

Приговор закончили читать 31 мая. Ходорковский и Лебедев были приговорены к 9 годам колонии общего режима.

Канадский адвокат Ходорковского Роберт Амстердам заметил, что аргументы защиты не были учтены в приговоре вовсе. Словно адвокаты и не выступали в суде.

«Подсудимые слушали приговор спокойно. Даже когда были оглашены сроки, Михаил Ходорковский не изменился в лице. На лице Платона Лебедева застыла легкая ироническая улыбка», — писал «Коммерсант».

Судья спросила, понятен ли им приговор. «Приговор понятен. Считаю его просто памятником басманному правосудию», — громко, на весь зал сказал Ходорковский.

Лебедев заявил, что приговор ему непонятен. На что судья беспристрастно еще раз зачитала статьи и срок.

Один из журналистов выбежал из здания суда к пикетчикам из группы «Совесть» и «Обороны», которые поддерживали Ходорковского, сказал только три слова: «Ходорковскому — девять лет» и убежал обратно.

Женщины в пикете заплакали. Потом все на удивление дружно кричали «Позор!»

А в суде три часа читали определение по эпизоду с акциями «Апатита», по которому истек срок давности. Жена Ходорковского Инна пришла на заседание в темных очках и незаметно вытирала глаза, Марина Филипповна подсела к ней, обняла и пыталась успокоить.

Наконец судья спросила подсудимых, понятно ли им определение. «Это еще один монумент басманному правосудию», — сказал Ходорковский. «Ваше преступление мне понятно!» — сказал Платон Лебедев.

«Мы категорически не согласны с приговором во всех его частях», — заявил от имени всех адвокатов Генрих Падва и пообещал обжаловать его в кассационной инстанции.

Генпрокуратура выразила удовлетворение приговором.

А адвокат Антон Дрель зачитал журналистам заявление Ходорковского: «Несмотря на очевидное отсутствие доказательств моей вины, суд решил отправить меня в лагерь. Я понимаю, какому давлению подвергалась судья Ирина Колесникова. Сегодня миллионы наших сограждан увидели, что, несмотря на заявление высшего руководства страны об укреплении правосудия, надеяться пока не на что. Это стыд, позор и беда нашего государства».

«Мне известно, что судьба приговора по моему уголовному делу решалась в Кремле. Я не признаю себя виновным. И для меня принципиально добиться справедливости на родине».

«Свобода — это внутреннее состояние человека, и я считаю себя истинно свободным, в отличие от моих врагов. Именно мои недоброжелатели, которым по ночам снится обуреваемый жаждой мести Ходорковский, обречены всю оставшуюся жизнь трястись над украденными активами «ЮКОСа». Это они глубоко несвободны и никогда свободными не будут. Их жалкое существование — вот подлинная тюрьма».

Журналисты ждали у входа родственников подсудимых. Но они покинули здание через служебный вход. Вышли только родители Ходорковского. «Я потеряла сына в тот день, когда выбрали Путина», — сказала Марина Филипповна.

9 июня адвокаты подали кассационные жалобы в Мосгорсуд. Они просили отменить приговор и полностью оправдать их подзащитного.

Приговор просили отменить по некоторым эпизодам за отсутствием состава преступления, по другим — в связи с непричастностью к ним. Но была и вовсе экзотика: отсутствие события преступления. «Это настолько редкое сочетание, что все эти мотивировки подходят к ситуации, что мы думали, как лучше составить жалобу и что применить», — прокомментировал Генрих Падва.

15 июня адвокаты Михаила Ходорковского и Платона Лебедева дали пресс-конференцию. «Я себя так воспитал, что должен уважать то дело, которому служу, то есть правосудие, — сказал Генрих Падва. — Поэтому я обычно не критикую суд, который должен быть вершиной правосудия. Но ужас в том, что то, что произошло в Мещанском суде, находится за пределами правосудия. Суд вел себя так, что согласился бы с обвинением, даже если оно сказало бы, что дважды два восемь, пусть даже защита говорила бы, что дважды два четыре». На следующий день, 16 июня, Михаил Ходорковский передал администрации СИЗО жалобу на приговор.

Он писал, что невиновен, и просил Мосгорсуд дать понять «кремлевским чиновникам и обществу», что политический заказ «не может служить основанием для вынесения неправосудного приговора, основанного на абсурдном толковании закона, предположениях, необоснованных умозаключениях и даже прямой фальсификации».

Он писал, что это прецедент, который может окончательно разрушить «правовую систему страны, репутацию России и ее правосудие».

«Я свой долг перед страной выполнил, — заключил он, — остался, потеряв все. Выполните и вы».

Неужели наш долг перед страной в том, чтобы приносить ей себя в жертву?