Жизнь и судьба Михаила Ходорковского

Плохо, конечно, когда обладатель красного диплома торгует шмотками в Лужниках. Но «жрать нечего» было тем, кому не хотелось становиться презренным торгашом, поскольку в «благословенные» совковые времена им вбили в голову, что быть торгашом позорно.

«…либерализм в России не может умереть, — пишет Ходорковский. — Потому что жажда свободы останется одним из самых главных инстинктов человека — хоть русского, хоть китайского, хоть лапландского. Да, это сладкое слово «свобода» многозначно. Но дух, который в нем присутствует, неистребим, неискореним. Дух титана Прометея, подарившего огонь людям. Дух Иисуса Христа, говорившего как право имеющий, а не как книжники и фарисеи».

Классно написано.

Но я поспорю.

Слово «свобода» действительно многозначно. В этом-то все и дело. Есть свобода «скитаться здесь и там», и есть «громкие права», которые большинство нашего населения, увы, «недорого ценит». Даже «скитаться здесь и там» требуется не всем: по статистике право на свободный выезд за рубеж интересно примерно 15 % россиян. Так что приоритетна свобода есть колбасу и пройтись за грибами до ближайшего леса. Не за решеткой — и ладно.

А дух Прометея — он в той пушкинской свободе скитаться, а не в трудной и чреватой многими обязанностями политической свободе запада. Последняя в России — приправа для гурманов, тех самых 3–5 % населения, которые упорно, до последнего, голосовали за «Яблоко» и СПС. А потом почти перестали ходить на выборы.

И проблема в том, что для большинства населения сначала появилась колбаса (в 1992-м на прилавках магазинов), а потом уже свобода ее есть (при Путине). И на фоне этой свободы меркнут все остальные ее формы. И так будет, пока не нажрутся.

А может быть, и всегда.

«Те, кому судьбой и историей было доверено стать хранителями либеральных ценностей в нашей стране, со своей задачей не справились», — пишет Ходорковский.

И здесь он прав. Можно спорить о том, возможно ли было вообще с ней справиться при «шоковой терапии» в экономике, но факт остается фактом: либерализм ассоциируется с временем голодным, трудным и неспокойным.

«СПС и «Яблоко» проиграли выборы вовсе не потому, что их дискриминировал Кремль, — пишет Ходорковский. — А лишь потому, что администрация президента — впервые — им не помогала, а поставила в один ряд с другими оппозиционными силами».

Верно, но еще и потому, что передрались друг с другом.

«Мы свое дело прос…ли», — резюмирует Ходорковский.

И точнее, увы, не скажешь.

В 2010-м это еще яснее, чем шесть лет назад.

Теперь уже не только дело, но и страну. Она уже совсем не наша. Чужая, вечно неправильно голосующая и некомфортная, в которой страшно жить.

В чем же причина краха русского либерализма? «Русский либерализм потерпел поражение потому, что пытался игнорировать, во-первых, некоторые важные национально-исторические особенности развития России, во-вторых, жизненно важные интересы подавляющего большинства российского народа. И смертельно боялся говорить правду», — пишет Ходорковский.

Здесь я замечу только, что был русский либерализм, который не боялся говорить правду. В «Демократическом союзе» лекции читали о первоначальном накоплении капитала. Читали году этак в 1988-м — 1989-м. На тему «что нас ждет». И в том, что творилось в стране в начале девяностых, для меня не было неожиданностей.

Никаких.

Но, судя по тому, что в «ДС» на всю Россию было около 1000 человек, эту правду не очень хотели слышать.

Или боялись.

Ни советские диссиденты, ни радикальные либералы, никогда не состоявшие в КПСС или положившие партбилеты задолго до повального выхода, практически не попали во власть в 90-е.

У власти оказались в большинстве своем бывшие коммунисты, заявившие о своем либерализме. Я вовсе не сомневаюсь в их искренности. Более того, их метод борьбы с системой путем разрушения ее изнутри оказался куда эффективнее метода внешнего давления. Но они привыкли лгать и приспосабливаться. Было бы трудно ожидать от них чего-то другого.

«Многие из либералов первого ельцинского призыва были людьми, искренне убежденными в исторической правоте либерализма, в необходимости «либеральной революции» в усталой стране, практически не знавшей прелестей свободы, — пишет Ходорковский. — Но к этой самой революции либералы, внезапно получившие власть, подошли излишне поверхностно, если не сказать легкомысленно. Они думали об условиях жизни и труда для 10 % россиян, готовых к решительным жизненным переменам в условиях отказа от государственного патернализма. А забыли — про 90 %. Трагические же провалы своей политики прикрывали чаще всего обманом».

Далее Ходорковский критикует ваучерную приватизацию, которую огромное большинство считает несправедливой, поскольку им обещали, что за «ваучер» можно будет купить две «Волги», а оказался пшик.

«Да, предприимчивый финансовый игрок, имеющий доступ к закрытой информации и не лишенный способности эту информацию анализировать, мог сделать из приватизационного чека и 10 «Волг». Но обещали-то всем», — пишет Ходорковский.