Жизнь и творчество Николая Носова

На этот вопрос я бы также ответил, что юмор не то и не другое. Юмор обязательно что-нибудь осмеивает, а осмеивание, как я уже отмечал, — это форма осуждения, форма критики. Осуждение же и критика не вяжутся с абсолютной беззлобностью, беззубостью. Кроме того, как уже было сказано, границы юмора очень широки, юмор может включать не только мягкую шутку, но и резкую шутку, и остроту, и иронию, и сводить его только к беззлобной шутке было бы неверно. Особенно распространено мнение, что юмор — это только юмористическая окраска произведения, юмористический оттенок, который целиком зависит от автора, а не от изображаемого явления. На первый взгляд такое утверждение может показаться правдой, так как часто приходится слышать, что юморист-де всё осмеивает, всё окрашивает в комические тона, к чему только ни прикоснётся, всё становится у него смешным, и т. д. Такое мнение происходит, возможно, от обывательского смешения писателя-юмориста с теми балагурами, шутниками, анекдотчиками, которые готовы посмеяться над чем угодно и которые, как известно, ради красного словца не пожалеют ни матери, ни отца. Отсюда, может быть, и проистекает то насторожённое, отрицательное отношение к юмору вообще, которое осуждал ещё в своё время Белинский, когда писал: «У нас всякий писака так и таращится рисовать бешеные страсти и сильные характеры, списывая их, разумеется, с себя и своих знакомых. Он считает для себя унижением снизойти до комического и ненавидит его по инстинкту, как мышь кошку. «Комическое» и «юмор» большинство понимает у нас как шутовское, как карикатуру».

Писатель-юморист, точно так же, как и сатирик, если только он создаёт художественные произведения, а не пасквили, не может в своём сочинении окрашивать в комические тона то, что не является смешным в его жизни. Мы юмористически, то есть добродушно, осмеиваем в искусстве явления, в общем, положительные, но с недостатками, потому что таким же добродушным смехом смеёмся над этими явлениями и в жизни. Мы с негодованием осмеиваем в сатирических произведениях явления социально опасные, потому что такой же негодующий смех раздаётся по адресу этих явлений в действительности. Я уже указывал, что художник нарушает правду жизни, если сатирически осмеивает то явление, которое заслуживает осмеяния юмористического, и наоборот. Художник и вовсе нарушит жизненную правду, если начнёт выставлять в смешном виде то, что в действительности не смешно. Примеры такого неправильного осмеивания можно найти как в жизни, так и в литературе. Это чаще всего зубоскальский, злопыхательский смех по адресу всего нового со стороны приверженцев старого. В статье «Великий почин» В.И. Ленин писал: «Издевательство над слабостью ростков нового, дешёвенький интеллигентский скептицизм и тому подобное, всё это, в сущности, приёмы классовой борьбы буржуазии против пролетариата, защита капитализма против социализма». Ленин, таким образом, обращает наше внимание на классовую природу смеха.

Если отношение писателя к героям совпадает с тем отношением, которое существует к ним в передовой части общества, то писатель правильно отразит жизнь и существующее в ней смешное с точки зрения передового класса. Этому отношению писатель опять-таки должен учиться у самой жизни. Но если смешное в его произведениях появляется в результате того, что писатель вообще на всё смотрит посмеиваясь, то такому смешному грош цена, да и то в лучшем случае, потому что писателю, точно так же, как и любому другому члену общества, трудно удержаться на совершенно нейтральных, безыдейных, неклассовых позициях. Писатель может также оказаться в плену отсталых взглядов, ему также может быть трудно расставаться с привычным старым, он также может не разглядеть в ростках нового их будущей силы, а заметить только их временную слабость. Вот тут-то и есть опасность посмеяться над тем, что вовсе и не смешно, и вместо пользы принести своим произведением вред. Писатель-юморист или сатирик, если хочет оставаться на позициях социалистического реализма, не может придавать комическую окраску ничему, что не является объективно комическим. Заострение образа, к которому прибегают как юмористы, так и не юмористы, ничего общего не имеет с такой окраской. Заострение образа даст возможность художнику подчеркнуть, выставить напоказ то или иное жизненное явление, в том числе и смешное. Марк Твен сказал: «Только тот юмор будет жить, который возник на основе жизненной правды. Можно смешить читателя, но это пустое занятие, если в корне произведения не лежит любовь к людям». Замечу от себя, что любовь к людям ведь и заключается в правде и справедливости.