Жизнь и творчество Николая Носова

Подобного рода теории возникают в результате того, что некоторые теоретики рассматривают произведения юмора и сатиры в отрыве от их жизненного содержания, анализируя их лишь со стороны внешней формы. В результате такого поверхностного анализа делаются выводы, что в произведениях смешат путаница, абсурд, нелепость, неожиданность, автоматизм, проявляющийся в буквальных ответах и машинальных поступках. Профессор Л. Тимофеев приводит в своей книге следующие признаки смешного: «Смешно несоответствие цели и средств, выбранных для её достижения, несоответствие действий и результатов, ими достигнутых, несоответствие возможностей и претензий, несоответствие анализа и выводов, короче — несоответствие содержания и формы в данном явлении, то или иное их расхождение при кажущемся их соответствии. Это несоответствие, неожиданно для нас обнаруживающееся, как бы разоблачает данное явление, обнаруживает его несостоятельность, что и вызывает смех».

Все перечисленные признаки смешного — это, однако, чисто случайные внешние признаки, которые в той же мере сопутствуют смешному, как и грустному. В жизни не считается смешным абсурдное или нелепое. В жизни что абсурдно, то именно абсурдно, а не смешно; что нелепо, то не смешно, а именно нелепо, и т.д. Если наша цель — забить гвоздь, а мы вместо молотка воспользуемся, к примеру сказать, тарелкой, то несоответствие цели и средств будет вполне очевидным, но такой нелепый поступок если и способен кого-нибудь насмешить, то разве лишь круглого идиота. Если альпинисту надо перепрыгнуть через трещину во льду, а возможности его окажутся не соответствующими претензиям, то в результате он полетит в пропасть, и свидетелям этого несоответствия придётся скорее плакать, нежели смеяться. Несоответствие анализа и выводов может привести к грубой и даже роковой ошибке, что тоже может оказаться не очень смешным. Несоответствие формы и содержания может породить не только смешное, но и уродливое, даже страшное, если же это несоответствие к тому же неожиданно обнаружится, то тем сильнее будет испуг. Таким образом, указанные внешние признаки смешного в той же мере могут быть отнесены к смешному, как и к несмешному, то есть совершенно ничего не объясняют нам в природе комического. Если можно указать на ряд примеров, когда то или иное несоответствие смешит, то всегда можно найти какое угодно количество примеров, когда это же несоответствие не смешит.

Действительная причина смешного заключена не во внешних обстоятельствах, ситуациях, положениях, соответствиях или несоответствиях, а коренится в самих людях, в человеческих характерах. Как можно убедиться на жизненных примерах и на примерах из художественной литературы, мы смеёмся над трусом, когда обнаруживаем, что кто-нибудь действительно трус, смеёмся над наивным человеком, когда видим, что кто-нибудь действительно наивен, смеёмся над глупцом или над рассеянным человеком, когда получаем достаточно яркое подтверждение, что кто-нибудь на самом деле глуп или рассеян. Если мы видим, что герой в спешке, не желая потратить время на поиски молотка, начинает забивать гвоздь каким-нибудь не подходящим для этой цели предметом, терпит при этом неудачу, расстраивается, то мы смеёмся вовсе не над несоответствием цели и средств, а над этим излишне поспешным, нетерпеливым человеком, над теми или иными чертами его характера. Если проследить возникновение смеха в жизни, или на сцене театра, или при чтении художественных произведений, то можно заметить, что мы всегда смеёмся над героем, над человеком, а не над так называемыми комическими положениями, ситуациями, обстоятельствами. У Достоевского князь Мышкин ужасно боится разбить дорогую вазу, так как он почему-то чувствует, что непременно разобьёт её. Он нарочно старается держаться от неё как можно дальше, но всё-таки в конце концов разбивает её. Положение с формальной точки зрения очень комическое, налицо явное несоответствие цели и результатов, однако, когда мы читаем этот эпизод, то совсем не смеёмся. Если бы на месте князя Мышкина был какой-нибудь комический герой, то мы бы с лёгким сердцем посмеялись бы над ним. Но для князя Мышкина всё, даже комедия, оборачивается трагедией, настолько он всё болезненно и глубоко переживает. Некоторые теоретики, не углубляясь в существо дела и видя причины смеха во внешних обстоятельствах, а не в характерах героев, приходят к отысканию внешних признаков смешного, то есть так называемых приёмов, способов, шаблонов и пр., которыми и рекомендуют руководствоваться при сочинении юмористических произведений. Нужно отметить, что если при помощи этих приёмов и можно создавать какие-либо произведения, то только очень поверхностные, неглубокие, то есть такие, в которые правда жизни может попасть лишь случайно. Иначе говоря, это и есть как раз те «юмористические» произведения, которые чрезвычайно своеобразно преломляют особенности жизненных явлений и рисуют жизнь в заведомо «сдвинутом» плане.