Жизнь и время Гертруды Стайн

Будучи назначенным в 1941 году главой Бюро секретной службы (в дополнение к обязанностям директора Национальной библиотеки), Фей под прикрытием ‘спасения’ исторических документов обработал захваченные архивы масонских лож. Составив списки всех участников, он передал их немецкой администрации. Фея сочли виновным в преследовании и уничтожении масонов. Шестьдесят тысяч франкмасонов подверглись расследованию, 6 тысяч заключены в тюрьму, 989 были депортированы, а 545 — расстреляны или погибли в лагерях.

Добавили в ‘послужной список’ Фея также редакторство в нацистском пропагандистском журнале La Gerbe,

финансируемом немецкой администрацией.

Неизвестно, что знала, а чего не знала Гертруда о профашистской деятельности Фея и как к ней относилась. В послевоенном письме к Франсису Роузу Стайн, например, признавала: «Фей, конечно, делал кое-что, чего бы не следовало делать, но что он когда-либо доносил на кого-нибудь, нет, я не верю; скорее, знаю наверняка, он так не поступал, он был монархистом, верующим, всегда страстным патриотом». Но вернее будет сказать, что именно эти качества и послужили моральной основой Фею для доносительства на всех инакомыслящих, инородцев и пр.

Преданная старой дружбе, закрыв глаза на преступления Фея, Гертруда обратилась с письмом в суд. В нем она отметила заслуги обвиняемого в спасении ее парижской коллекции (засвидетельствованном Пикассо), его верность франко-американскому сотрудничеству и якобы желание победы союзникам, высказанное подсудимым лично ей в сентябре 1943 года [71]

. Приводит в явное недоумение, почему в своей записке-свидетельстве она ни словом не упомянула о роли Фея в спасении их жизней.

В свидетели женщины не вызывались, поскольку не являлись гражданками Франции. Но, как могли, ходатайствовали перед высокими лицами, пытаясь облегчить участь их друга, посылая продукты и сладости заключенному, неустанно рассылая письма всемогущим лицам. В нижеприведенном отрывке из письма Токлас одному из друзей с просьбой помочь Фею делается попытка откреститься от его политических взглядов:

Вы знаете, что Гертруда долгие годы поддерживала близкую дружбу [с Феем]… Гертруда была целиком не согласна с его политическими идеями — достаточно левыми для США и роялистскими для Франции; она также не принимала и ряд других его идей.

Элис отважилась не причислять к преступлениям антимасонство и антикоммунизм (в послевоенной, коммунистической Франции!). И якобы Фей был другом Петэна, но не Вишистского правительства (!) и т. д. и т. п. Фея присудили к пожизненной каторге, которую после апелляции заменили 20-летним тюремным заключением.

В 1966 году вышла в свет книга воспоминаний Фея Les Pr'ecieux — Самое дорогое.

Слова Фея в ней — единственное свидетельство (но не доказательство!) его помощи двум американкам во время войны, иных источников нет. Фей написал: «Во время ужасного периода оккупации, бедствий и возникшей гражданской войны, мои два друга жили мирной жизнью. У них было достаточно храбрости, ума, чувства реальности и угля». Касательно ‘угля’, т. е. снабжения, можно без колебаний согласиться лишь до конца 1942 года. Но как быть, когда власть Петэна пришла в упадок?

Точного ответа, как выжили две еврейки, лесбиянки, к тому ж граждане враждебной державы, не найти. Справедливости ради, следует отметить, что известны многие примеры, когда евреям, схоронившимся в заброшенных селеньях под чужими именами, удалось выжить (к примеру, тому же Даниелю Кенвайлеру). В данном же случае так произошло благодаря стечению обстоятельств, но с одним уточнением — эти обстоятельства Гертруда создала сама. Близкая дружба с несколькими влиятельными, провишистски настроенными соседями, пособничество Петэну и полнейшее умолчание своего еврейства явно в их числе. Умолчания, по всей видимости, не хватало для налаживания социальных контактов с местным населением, пришлось разделять веру деревенских жителей во всякого рода предсказания святых (из письма Вильяму Роджерсу): «Я недавно соприкоснулась с многими из новых старинных предсказаний, поскольку каждый приносит их ко мне, каждый рассказывает мне о них, и мне это нравится». Такое единство верования с местным католическим населением воспринималось жителями по меньшей мере как сочувствие к их религиозным убеждениям.

Ну, а может быть прав сэр Франсис Роуз, верный и испытанный друг Гертруды и Элис? В мемуарах Рассказывая о жизни, вышедших в 1961 году, сэр Франсис Роуз на последней странице повествует о встрече незадолго до войны с Германом Герингом, с которым был близко знаком: