Жизнь Иисуса

Итак, кто же может спастись? Эта мысль мучает даже святых. Грусть, охватившая друзей, смягчает Иисуса. Сын Человеческий — Творец жизни, и одним словом Он упразднит все, что только что сказал; возможно, Он в мыслях видит то мгновение, когда уходящий сейчас юноша возвратится к Нему навсегда по доброй воле силою благодати. «Что невозможно людям, то возможно Богу». Даже спасти столько богатых, сколько Ему заблагорассудится. Вернуть самых падших, взять их силой, принять еще оскверненную душу из уст умирающего. Все возможно Богу, это истинно в буквальном смысле, как и все другие слова Господа. Все возможно Ему! Он уже сказал: «Я всех привлек к Себе». О дивное тайное лукавство безграничного милосердия, не поддающегося контролю! Все возможно Богу.

Суровость Христа ужасает апостолов, но Его милосердие вызывает ревность. Как же так? Значит, весь мир будет спасен? А мы что же? Петр бормочет:

— Вот, мы оставили все и последовали за Тобой…

Живая Любовь смотрит на учеников и за ними видит бесчисленное множество освященных и из века в век распинаемых душ.

— Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради Меня и Евангелия — и не получил бы ныне, во время это среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов и матерей, и детей и земель, а в веке грядущем — жизнь вечную.

Работники последнего часа

Они слушают Иисуса с самодовольством, которое Его сердит. Не думают ли они, что им что-то причитается? Творец жизни ничего не должен Своему созданию. Нет никаких формальных прав там, где царствует любовь. Как объяснить им это? Притчу они воспримут лучше, нежели прямое наставление. Итак, Иисус начинает: «Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в свой виноградник…^»

К чему было рассказывать притчу о работниках последнего часа, раз она до сих пор служит для людей соблазном? Плата одна — и тем, кто трудится не покладая рук от зари, и тем, кого Он нанял в середине, а также и в конце дня. Будем ли мы искать этому объяснение? Бог не обязан давать нам отчет. Он ничего не отнимает у тех, кто весь день трудился на жаре, но щедро одаривает и пришедших последними, потому что судит по их любви. Но если б и не было в них вовсе никакой любви, то раз Он их любит, их предпочитает, раз они соответствуют таинственному представлению Христа о человеческой привлекательности — что можем мы на это сказать? Он по-царски одарит их недостающей им любовью. А мы сами, созданные по подобию Божию, — управляли ли мы когда-нибудь движениями своего сердца?

22. Воскрешение Лазаря

Двенадцать наблюдали, как Учитель все ближе подходит к Иерусалиму, с тревогой — хотя в них и жила смутная, но упорная надежда. У Иисуса была цель, которой они не знали. Ему предстояло совершить последнее действие. Когда они находились еще в безопасности, во владениях Ирода, прибыл посланец из Вифании, сообщивший: «Лазарь, которого Ты любишь, болен». Иисус, оставаясь на вид равнодушным к известию, задержался на два дня. Апостолы не сомневались, что Он поступил так из осторожности. Поэтому, когда Иисус через день сказал, что пойдет в Иудею, ученики не стали скрывать своего страха и разочарования: «Равви, давно ли иудеи хотели побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда?» Не слушая их, Он сказал: «Лазарь, друг наш, уснул, но Я иду разбудить его». Наивные и вместе с тем хитроватые ученики закачали головами, успокаивая себя: «Если уснул, то выздоровеет.» (с тайным желанием остаться в безопасном месте…).

— Лазарь умер, — сказал Иисус. — И радуюсь за вас, что Меня не было там. Но пойдем к нему.

Петра, по-видимому, не было с ними (этим можно объяснить, почему синоптические Евангелия умалчивают о Лазаре), потому что Фома, по прозвищу Близнец, вместо него укрепляет боязливых: «Пойдем и мы умрем с ним».