Жизнь Иисуса

Последняя передышка перед наступлением тьмы; еще немного человеческого тепла; Иисус изнемогает от усталости. Он не идет в Иерусалим прямо из Иерихона, Ему нужно еще раз увидеть лица друзей, Лазаря, уже забывшего царство смерти, откуда его вывел Христос, хлопочущую Марфу, которая на этот раз не только не рассердит Его, но будет Ему, быть может, так же мила, как и созерцательница Мария. Ибо человеку, идущему на смерть, дороги внимание и заботы любящих близких. Была суббота, до Пасхи оставалось шесть дней.

Один прокаженный, по имени Симон, которого Он исцелил, пригласил Иисуса отобедать у него вместе с Лазарем и его двумя сестрами. Марфа, как обычно, прислуживала.

Была ли Мария, вошедшая с фунтом нардового благовония, той кающейся грешницей, которая омыла слезами Его ноги? А может быть Мария-созерцательница тоже каялась? Как бы то ни было, Мария достигла той степени любви, когда раскрывается собственное ничтожество, и ей оставалось лишь смиренно подражать блуднице, каковой, может быть, она и была. И вот она вошла с сосудом благовоний, как то раньше сделала другая.

Лихорадочная атмосфера царила вокруг Человека, который, воскресив Лазаря, собирался во главе толпы силой взять ворота Иерусалима и бросить вызов не только первосвященникам, но и самим римлянам. Надежда многим помогала преодолевать страх. Тем более, что противники колебались: ведь невозможно было схватить Назарянина, не вызвав народных волнений. Совет назначил нескольких наблюдателей, которые должны были следить за Ним. Человек из Кариота выказывал им знаки уважения, сохраняя некоторую сдержанность: до последней минуты нельзя предугадать, как повернутся события. Будучи человеком неглупым, он был настороже; всегда готовый извлечь пользу из происходящего, он тайно копил денежки, украденные из общего кошелька: нельзя упускать такого случая!

Лишь одно сердце, наученное любовью, видело в возлежащем Иисусе существо, достигшее конца пути, загнанного оленя, который завтра станет добычей псов. Уже столько недель кружит Он вокруг города, переходя от укрытия к укрытию! В светильнике нет больше масла (в светильнике Его тела). У Иисуса остались силы лишь терпеть и страдать. Можно представить, как обмениваются взглядами эта святая женщина и Сын Человеческий. Другие ничего не видят. Но Он знает, что Мария поняла Его, когда разбила алавастровый сосуд и горница наполнилась запахом благовоний. Мария смиренно, как грешница, отирает своими волосами дорогие Ей ноги.

Вдруг слышится голос Иуды, от которого вздрагивают и Он, и она: «Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?» Иисус смотрит на двух людей: женщину снедает любовь, мужчину — жадность и зависть. Он всегда говорил с Иудой серьезно и мягко, будто испытывая ужас перед его судьбой:

— Оставьте ее, что ее смущаете? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить, а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала.

Он Сам возвещает Свое погребение? Иуда подходит к книжникам, которые ведут наблюдение… Он запомнил лишь одно слово: погребение. Он способен видеть только ближайшее будущее. Внезапное прозрение, озаряющее глубь веков — «где ни будет проповедано Евангелие в целом мире…» — не проникает в его черное сердце. Возможно, он тоже поражен явными признаками усталости и истощения, проступившими во всем облике Иисуса: конченый человек. И Он еще требует знаков поклонения, подобных тем, что придумывают эти пресмыкающиеся перед Ним женщины!

Наступил вечер. Вифания наполнилась множеством людей, поспешивших сюда из Иерусалима посмотреть на Иисуса и Лазаря. А в это самое время первосвященники созвали Совет, изыскивая средства погубить их обоих. Из Евангелия Иоанна мы знаем, что последнюю ночь Господь провел в Вифании, в доме двух сестер и их брата. Ученики были заняты простым людом, готовившимся торжественно встретить Равви: вход в Иерусалим был назначен на следующий день. Он же бодрствовал с тремя друзьями. Иоанн, возможно, тоже был с ними (единственный из евангелистов, который, кажется, хорошо знал Лазаря). Быть может, Марфа в ту ночь спокойно сидела у ног Учителя и Он наставлял Марию, указывая на ее смиренную сестру: «Она тоже избрала лучшую часть, потому что служит нищим (нищие — это Я сам) и никогда не теряет чувства Моего присутствия^». На краю бездны грядущих страданий Сын Божий смиренно принимает как поддержку любовь тех, кого Он любит. Он все же изведал эту радость, хотя в ней и не нуждался, потому что все получал от Отца. Дом был пропитан запахом нардового мира. Наверно, Марфа бережно собрала осколки алавастрового сосуда и сложила в подол платья. Глядя в обращенные к Нему широко открытые доверчивые глаза, полные любви и муки, думал ли Иисус о том, как отяжелеют веки трех Его любимых учеников в ту последнюю ночь, которая уже совсем близка?

Пальмовые ветви