Жизнь из грязных кусочков… Я создал себе сам!

– Это малахит – минерал, основанный на карбонате меди, он является одним из первых полудрагоценных минералов, который человек научился обрабатывать. Мне его смастерил один из заключённых в Сибири. Сашка открыл красную книжицу и обомлел, на него смотрела симпатичная девушка, лет двадцати пяти в золочёных погонах с васильковым просветом посередине в звании капитана НКГБ. Я сразу обратил внимание, что имя и фамилия на удостоверении были заклеены непрозрачным медицинским пластырем, но на фотографии была именно тётя Шура.

– А…это – я хотел спросить, про пластырь, но она меня опередила, – тебе пока об этом знать преждевременно.

– Вы были чекистом? Как это может быть, вы же гражданский до мозга костей интеллигентный человек и специальность у вас не военная?

– Ты про геологию? Нет мой друг, геологом, в прямом смысле этого слова, я никогда не была. И не имею соответствующего диплома. Талантливым геологом был мой муж, а я, как водилось в то время, была прикреплена к нему соответствующем ведомством и вела за ним негласное наблюдение. Тогда все геологи были под колпаком НКВД. Но случился неожиданный казус – я влюбилась в него, как сопливая девчонка и недолго думая, вышла за него замуж. Мне в этом не препятствовали, решили, что так будет надёжней, но они ошиблись. Я стала с ним мотаться по Сибири, он натаскивал меня в геологии, заставлял читать соответствующую литературу, то есть, упорно понуждал повышать мой профессиональный уровень.

Накануне войны, я была уже достаточно подкована в этой непростой профессии, и мы с мужем стали работать на равных, но нам не суждено было работать вместе, моё знание нескольких иностранных языков, понадобилось совсем другому ведомству, меня нелегально закинули в Европу.

– То, что вы свободно читаете и говорите на английском языке, я уже знаю, а ещё какие языки вы знаете? И вообще, зачем геологу несколько иностранных языков?

– В своё время ты узнаешь зачем, а пока, прикуси свой любознательный язычок. Она разлила остатки коньяка по бокалам, свою порцию неожиданно залпом выпила и замолкла на пару минут.

– Муж несколько раз, со скандалом, просился на фронт, но, по строгому приказу Берии, геологов запрещено было отправлять на фронт, воюющей стране нужны были новые месторождения любых полезных ископаемых и геологам повсеместно отказывали.

– Но как вы стали офицером НКГБ?

– В июле 1945 года, несмотря на то что НКГБ являлся гражданским ведомством, специальные звания работников НКГБ были заменены воинскими званиями. Саша, тогда почти все геологи были под наблюдением чекистов, а, чтобы легче было за нами приглядывать, нас, кто, по мере своей профессии был связан с драгоценными металлами или с секретными изысканиями урановых руд в СССР, всех перевели под крыло этого одиозного учреждения с присвоением воинских званий.

– Хм, – озадачено почесал я свой большущий нос, – а ведь просто так в эту секретную спецслужбу не попасть, нужна определённая подготовка, на худой конец, надо закончить какую-то спецшколу, курсы и иметь кристальную биографию. Кто же ты есть тётя Шура? Что ты продолжаешь скрывать? Но вслух я сделал попытку коряво пошутить и усыпить подозрительность старой чекистки.

– Значит вы были соглядатаем при собственном муже, товарищ капитан государственной госбезопасности?

Но тётя Шура меня гневно прервала, – прекрати ёрничать молодой человек, я давно уже не капитан, после того, что с нами случилось, эта книжица, лишь память и напоминание мне о том, что в жизни надо быть очень осторожным, все секреты держать при себе и желательно это делать до самой смерти… Она закурила очередную папиросу и закончила начатую фразу… – если хочешь конечно тихо и достойно прожить свою оставшуюся жизнь в кругу своих многочисленных домочадцев. Но видимо у меня это не получилось, ни семьи, ни мужа, ни многочисленных родственников. Прав оказался один умный человек, когда заявил, что стареть лучше всего в одиночку.

– Простите тётя Шура, я не хотел вас обидеть.

– Знаешь, как отвечали в Краслаге тем, кто обижался?

– Знаю, и думаю с тех пор мало что изменилось – обиженные сидят в другой камере!

– Ай, молодца, видимо до сих пор в советской пенитенциарной системе действительно ни черта не изменилось.

– И всё-таки тётя Шура, можно подробнее, за что вас закрыли в 1950 году?

– Да… тётя Шура сделала многозначительную паузу, вновь достала из сумки пачку «Беломора», чиркнула спичкой, с наслаждение затянулась и бросила папиросу, – Врачи мне категорически запретили эту пагубную привычку, но иногда тянет так, что уши начинают в трубочку сворачиваться.

– Я тоже бросил курить в 13-летнем возрасте и не желаю начинать снова.

– Молодой человек не стоит быть таким любопытным, ты видимо за этим сюда, не в кипеж припёрся? Тебе нужны детали? А не пожалеешь потом? Твоя мамка и так на меня волком смотрит.

– Я уже взрослый мальчик и как-нибудь сам разберусь со своей любознательностью.