Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир

Начался долгий переход с наветренной стороны. В воскресенье, 14 августа, флот бросил якорь у устья реки, которую Колумб назвал Rio de la Posesion[313], поскольку в следующую среду он официально вступил во владение материком для своих суверенов, по поводу чего отец Александр отслужил соответствующую мессу. Местность была «зеленой и красивой, хотя и без гор… со множеством сосен, дубов, пальм семи видов и миробаланов, подобных тем, что на Эспаньоле называются «хоби»; здесь в изобилии водятся пумы, олени и газели».

Посмотреть на церемонию пришли сотни индейцев. Как и следовало ожидать, последовала оживленная торговля колокольчиками, бусами и прочими безделушками. Индейцы принесли «домашнюю птицу, которая лучше нашей, жареную рыбу, красную и белую фасоль» и другие товары, подобные тем, что имелись и на Эспаньоле. Сами туземцы были более темного цвета и с бровями, посаженными ниже, чем у араваков. Мочки ушей украшали отверстия, достаточно большие, чтобы вставить в них куриное яйцо, поэтому Колумб не преминул назвать этот участок побережья La Costa de las Orejas[314]. Судя по всему, Адмирал встретил либо индейцев пайя, либо джикаке – плотоядных эмигрантов из лесистой части Южной Америки.

Вдоль побережья Мискито в Гондурасе от Рио-Романо до мыса Грасиас-а-Диос флот непрерывно противостоял встречным ветрам и непогоде в течение двадцати восьми дней. В светлое время суток каравеллы отходили от берега, но каждую ночь бросали якорь близко к суше. «Дождь, гром и молнии, – писал Колумб, – казалось, не прекращались ни на минуту. Корабли стояли беззащитные перед непогодой, с порванными парусами, а якоря, такелаж, тросы, лодки и многие припасы были потеряны. Люди были измучены и настолько подавлены, что все время давали обеты совершить паломничества и исповедовались друг другу. Я видел и другие бури, но ни одна из них не длилась так долго и не была такой мрачной, как эта. Многие опытные моряки, которых мы считали самыми крепкими, теряли мужество. Больше всего меня поразили страдания моего сына. Подумать только, что мальчишке в тринадцать лет уже пришлось пройти так много. Но Господь дал ему такое мужество, что он даже воодушевлял остальных и работал так, будто провел в море долгую жизнь. Это утешило меня. Я был болен и много раз лежал при смерти, но отдавал приказы из „собачьей конуры“. Мой брат был на самом худшем и капризном из всех четырех кораблей, поэтому я чувствовал себя ужасно виноватым, уговорив его пойти в море против воли».

Подобный опыт действительно удручающ: в такую погоду лучше находиться на глубокой воде. Каждое утро при свете дня ветер дует с востока. Приготовьте холодный завтрак, поднимите якорь и реи, отойдите от берега правым галсом в удушье мелководных волн, которые отбрасывают вас с подветренной стороны, под таким сильным дождем, что один корабль не видит остальных. Временами ливень достигает такой плотности, что каждый шпигат (вызывают отдельный интерес обозначение Serici Montes (Китайские горы) и наличие перешейка Belen; каждое деление на экваторе соответствует 15°) превращается в водопад, а всякое различие между морем и небом теряется. Моряки, не имея возможности развести огонь в очаге, удовлетворялись червивыми сухарями с ломтем соленой конины и сворачивались в клубок где-нибудь в мокрой одежде, пока каравелла качалась на волнах, скрипела по всем швам. Под вечер ветер стихал, и из мангровых зарослей вылетали тучи москитов, но у измотанных испанцев уже не было сил, чтобы от них отмахиваться.

ЭСКИЗ КАРТЫ ПОБЕРЕЖЬЯ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АМЕРИКИ И ВЕНЕСУЭЛЫ, ВЫПОЛНЕННЫЙ БАРТОЛОМЕО КОЛУМБОМ