Жизнь космического корабля

Интаро кашлянул, обращая на себя внимание.

— Да?

— Ты закончила?

Аврора кивнула. Опустила крышку гроба. И сделала шаг назад.

— надо спать. Завтра тяжелый день.

— Да.

Аврора прошла мимо него, как мимо дерева. Даже не дотронулась. Интаро обдало запахом свежестти. И он еще раз подумал, что завтра вечером… после похорон и оглашения завещания.

Так было принято в НОПАШ.

В конце концов, все, кто заинтересован в завещании, будут на похоронах. Потом все пойдут на поминки, а заинтересованные лица — ненадолго в кабинет. Там нотариус огласит волю покойного.

А вечером…

Вечером Интаро сотрет с ее лица эту гримасу безразличия!

***

Аврора лежала в кровати. Смотрела через окно на звезды. И думала, что до эвакуации у нее есть еще одно незаконченное дело.

Она должна найти и убить Алиента Видрасё.

Можно — не слишком мучительно. И обязательно своими руками.

Круг замкнулся. Но Аврора знала, что не должна оставить Карлайла неотомщеным.

Жестокий, старый, больной…

И все же, все же…

Девушка не знала, что это сказывался голос крови.

Эраасмиус задавал привязку по крови на себя. Но ведь часть крови была и Иридины. И… неожиданно отозвалась.

Аврора приняла Карлайла Видрасё, как своего. И готова была мстить за его смерть.

Кровь — она ведь от двух родителей… а люди нее боги. Даже Эрасмиус Гризмер не смог предусмотреть всего.

Аврора лежала на кровати, глядела в звездное небо и думала, что у жизни странное чувство юмора. Жестокое, страшное, но справедливое.

И после просмотра записи она была уверена в этом еще больше.

Прощай, Карлайл Видрасё…

***

Похороны она почти не запомнила. То есть разум привычно фиксировал происходящее, тело двигалось, она что-то говорила, принимала соболезнования, в том числе и от президента НОПАШ, и от сенаторов, а внутри было что-то подозрительно похожее на боль.

Аврора не осознавала, что это замолчавший голос крови. Карлайла не было — и от нее словно отрывали кусок.

Она никогда еще не теряла близких…

Откуда это?…

Я убивал, но смерти я не видел…

Колоть — колол, но разве ненавидел…?

Мужской голос глубоко внутри повторял две строчки, как заклинание. И Аврора держалась.

А больно, плохо, тошно…

Это все потом, всё — потом.

Держись, девочка…

Она смотрела, как исчезает в пламени гроб с телом, как закрывают заслонку, слушала музыку… кажется, Интаро поддерживал ее под локоть. А девушка думала, что полжизни бы отдала за Рона. Чтобы он хоть на миг оказался рядом, улыбнулся, блеснул синими глазами: 'мы живы, малышка, мы еще живы! Ты ведь не плачешь, правда, Ледяной дьяволенок?'

Аврора помотала головой — и только слизнув солоноватую капельку с губы, поняла, что действительно плачет.

Она терпела замуровывание урны с пеплом в стену мавзолея. Терпела выход с кладбища под прицелом камер инферов. Она даже никого не убила. Хотя очень тянуло.

Ее терпение кончилось в доме, где она на пять минут покинула всех, заперлась в туалете и принялась жадными глотками пить воду из-под крана, наплевав на косметику.

В черную дыру все!

Она тоже живая!

Впрочем, из дамской комнаты она вышла абсолютно спокойная и равнодушная. И с таким же видом проследовала в кабинет.

Там ее уже ждали.

Нотариус.

Интаро Висен.

Пять человек, которых она не знала.

Нотариус бросил на нее взгляд и кивнул.

— Все. Можем начинать.

Аврора уселась на диван. Ей было плевать на завещание. Но… не устраивать же скандал? Карлайл умер, но игра продолжается.

Нотариус прокашлялся. Вскрыл конверт.

— Я, Карлайл Джонатан Видрасё, находясь в здравом уме и твердой памяти…

…Моей троюродной сестре, Мелинде Кристал Дженкс я оставляю принадлежащие мне рудники на Атормее-два и любимый ей гарнитур с земными сапфирами…

Толстая тетка прикладывает платочек к сухим глазам, в которых прыгают циферки…

… моему племяннику Тарсу Дженкс я оставляю двести тысяч галактов…

Такой же полноватый парень расплывается в довольной улыбке и поспешно возвращает себе серьезный вид.

…моему дворецкому, Леригу Радес, я оставляю пятьдесят тысяч галактов…

Пожилой мужчина сморкается в платок, никого не стесняясь.

… Моей экономке, Фелисии Графвс, я ооставляю пятьдесят тысяч галактов…

Вторая тетка плачет от души. Кажется, она была привязана к Карлайлу?

Неважно. Уже ничего не важно…

… моей племяннице по линии бабушки, Тарисе Винарт, я оставляю своих скаковых лошадей, а также сумму в пятьсот тысяч галактов, которая будет положена на счет и расходоваться только на содержание конюшен…

Миниатюрная брюнетка не выглядит расстроенной. Наоборот.

Аврора напрягает память — и вспоминает. Тариса Винарт — крупнейшая конезаводчица на планете. Славится на весь НОПАШ. Но денег много не бывает. И лошадей тоже.

… моей внучке, Авроре Иридине Вайндграсс, в настоящее время — Висен я оставляю все, что мне принадлежит. С тем условием, чтобы она выделяла деньги на лечение своего дяди, Алиента Видрасё. Если же упомянутая Аврора не сможет по каким-то причинам вступить в наследство — все деньги переходят к ее ребенку, который докажет свое генетическое родство с ней и со мной.

Аврора едва не фыркнула. Ну да. Деньги — ей. А если ее нет — ее детям.