Жизнь, которую мы создали. Как пятьдесят тысяч лет рукотворных инноваций усовершенствовали и преобразили природу

Хотя наши данные относятся только к Северной Америке и охватывают только последние 40 000 лет, думаю, этот сценарий разыгрывался по всей Берингии и на протяжении всего плейстоцена. Во время межледниковых периодов ареалы обитания полнились теплолюбивыми растениями и животными. Когда же становилось холодно, брали верх морозостойкие виды, а теплолюбивые вынужденно довольствовались рефугиумами, где было теплее. В этих рефугиумах их часто подстерегали опасности. Когда климат снова теплел, выжившие особи становились основой новых экспансий.

Колебания между теплыми и холодными периодами происходили на протяжении всего плейстоцена, что подхлестывало циклы экспансии и упадка популяций мегафауны в соответствии с расширением и сокращением подходящего ареала. Но лишь самые недавние перемены климата совпали с широкомасштабными вымираниями таксономически разнообразной мегафауны. Мамонты, которые миллионы лет прекрасно себя чувствовали в умеренном и арктическом климате и в тундре, после позднего дриасового периода внезапно обнаружили, что им нечего есть и некуда податься. Короткомордые медведи, пережившие как минимум два предыдущих цикла обледенения, почему-то оказались не приспособлены к теплому климату раннего голоцена. А лошади, уцелевшие после десятка крупных климатических перепадов на протяжении плейстоцена и благоденствующие по всему северу Американского Запада в наши дни, после последнего ледникового периода не смогли найти себе подходящих мест для обитания в Северной Америке и локально вымерли.

Так же внезапно вымерли после последнего ледникового периода еще три-четыре десятка американских видов, хотя многие из них, подобно медведям и лошадям, до этого пережили несколько периодов столь же крупных перемен климата. Хронология и одновременность этих вымираний требуют добавления еще какого-то стрессогенного фактора, а единственным новым обстоятельством было то, что теперь рядом оказались люди, которые конкурировали с другими видами за ресурсы и охотились на зверей ради поддержания собственного существования.

Вымирание североамериканской мегафауны фундаментально изменило ландшафт континента. Исчезновение мамонтов и лошадей с североамериканских равнин проложило путь возрождению и успеху бизонов. Исчезновение мегафауны вдоль Калифорнийского побережья поспособствовало возвращению равнин, заросших густым кустарником, и снижению распространенности лещины рогатой – важного компонента диеты местных жителей. Чтобы заново расчистить леса в отсутствие мегафауны, люди стали пользоваться огнем как средством контроля над растительностью. В Берингии плодородные тундростепи сменились менее плодородными современными тундровыми системами, и это произошло – по крайней мере отчасти – потому, что здесь больше не было крупных животных, которые раньше перерабатывали питательные вещества, распространяли семена и рыхлили тонкий слой почвы.

Гипотеза Мартина остается спорной. Аргументы против нее базируются на сомнениях в том, что столь малому количеству людей под силу истребить так много разных крупных животных, и на факте, что в истории Земли и раньше случались периоды, когда резкие и сильные экологические перемены вызывали массовые вымирания. Тем не менее, полагал Мартин, одной лишь модели перемены климата недостаточно – и не только потому, что она упускает из виду, что подобные перемены климата не всегда вызывали массовые вымирания во время предыдущих ледниковых периодов, но еще и потому, что она не объясняет, отчего в этот раз вымирания носили глобальный характер. Компромиссная точка зрения состоит в том, что вымирания вызывало сочетание факторов: перемены климата уничтожали среду обитания, а популяции людей росли, и, соответственно, возрастали потребность в пище и интенсивность охоты. Однако эти компромиссные представления Мартин тоже отвергал – опять же потому, что они не в состоянии объяснить глобальность. Да, крупные перемены климата совпали с вымиранием мегафауны и появлением человека в Америке, а также, возможно, в Европе и Северной Азии, но вот никаких данных о климатических переменах, непосредственно предшествовавших вымиранию мегафауны в Австралии, у нас нет.

Постепенное истребление

Полинезийские предки маори впервые поселились на архипелаге Аотеароа – Новая Зеландия в конце XIII века, около 700 лет назад. Не прошло и столетия, как вымер целый отряд птиц – три таксономических семейства, включавшие девять разных видов, плодившихся и размножавшихся на архипелаге более пяти миллионов лет. Эта группа разнообразных птиц получила общее название моа, и были они гигантскими.

Одно яйцо моа было по размерам эквивалентно примерно 90 куриным. Самки самого крупного вида (самки моа были значительно крупнее самцов) весили около 250 килограммов. А охотился на моа только один хищник – гигантский орел Хааста, Harpagornis moorei, способный спикировать из поднебесья, схватить моа своими исполинскими когтями и утащить.