"Ужасного старика" [The Terrible Old Man] (написанного 28 января 1920 г.), как правило, не считают дансенианским рассказом, и, действительно, это ни в коей мере не история, происходящая в неком вымышленном царстве. Здесь мы явно находимся в Новой Англии, но, тем не менее, рассказ, вероятно, связан с некоторыми работами Дансени. Начинается он довольно неуклюже:
Именно Анджело Риччи, Джо Чанеку и Мануэлю Сильве принадлежала затея нанести визит Ужасному Cтарику. Этот старик живет один-одинешенек в обветшалом доме на приморской Водяной улице, и его считают невероятно богатым и не менее дряхлым, что составляет сочетание, невероятно привлекательное для людей той почтенной профессии, которой посвятили себя господа Риччи, Чанек и Сильва и которую обычно попросту именуют грабежом.
Ужасный Старик живет в Кингспорте, городке, расположенном где-то в Новой Англии. В "далекие дни своей незапамятной юности" он был морским капитаном и, похоже, собрал немало старинного испанского золота и серебра. С возрастом он стал очень эксцентричен, проводя целые часы в разговорах с шеренгой бутылок, внутри которых на нитках были подвешены кусочки свинца. В ночь запланированного ограбления Риччи и Сильва забираются в дом Ужасного Старика, а Чанек ждет их снаружи. Из дома слышатся крики, однако два грабителя так и не показываются; и Чанек задумывается, ни пришлось ли его коллегам убить старика и не перерывают ли они сейчас его дом в поисках сокровищ. Но затем в дверях показывается сам Ужасный Старик, "опирающийся на свою узловатую трость и отвратительно ухмыляющийся". Позднее прилив выносит на берег три искалеченных до неузнаваемости тела.
Тяжеловесный сарказм, с которым изложен сюжет, напоминает рассказы из "Книги Чудес", которые аналогичным образом с наигранной серьезностью повествуют о попытках грабежа, которые, как правило, плохо кончаются для злоумышленников; в частности, "Предполагаемое приключение трех литераторов" сюжетом потрясающе похоже на рассказ Лавкрафта.
Возможно, единственное, что интересно в "Ужасном Старике", - его место действия. Не совсем ясно, где находится мифический городок Кингспорт; лишь позднее, в "Празднике" (1923), он был "помещен" в Массачусетс и отожествлен с городком Марблхед. Здесь лишь указано, что три данных грабителя "были не кингспортских кровей; они принадлежали к тому новому разношерстному племени чужаков, чья жизнь проходит за пределами зачарованного круга привычек и традиций Новой Англии".
Само это замечание выводит на первый план тему расизма в данном рассказе. Замечание, определенно, двусмысленно - его можно рассматривать, и как сатиру на замкнутость общества новоанглийских янки, и как нападки на иностранцев - однако его расистский подтекст нельзя игнорировать. Риччи, Чанек и Сильва представляют одно из этнических меньшинств Провиденса - итальянцев, поляков и португальцев. Едва ли следует сомневаться, что Лавкрафт получил некоторое удовольствие, живописуя расправу с этими тремя преступниками.
"Ужасный Старик" - самый короткий из страшных рассказов Лавкрафта (за исключением его стихов в прозе) и - вопреки попытке одного современного критика прочесть его в мифологическом и психоаналитическом ключе - на самом деле ничего особенного из себя не представляет. Он впервые увидел свет в "Tryout" С.У. Смита за июль 1921 г.
Следующий из "дансенианских" рассказов Лавкрафта - "Дерево" [The Tree], написанное где-то в первой половине 1920 г.: в хронологиях произведений Лавкрафта его традиционно ставят после "Ужасного Старика" (28 января) и до "Кошек Ультара" (15 июня). Рассказ описывает состязание, устроенное "тираном Сиракуз" между двумя великими скульпторами, Калосом и Мусидом; они должны высечь для тирана статую богини Тихе. Эти скульпторы - близкие друзья, но ведут разную жизнь: пока Мусид "кутил по ночам в веселых домах Тегеи", Калос предавался дома тихим размышлениям. Они приступают к работе над своими статуями, но здоровье Калоса постепенно ухудшается, и, вопреки непрестанной заботе Мусида, он умирает. Мусид по умолчанию выигрывает конкурс, но вместе со своей статуей погибает, когда на его дом внезапно обрушивается странное оливковое дерево, выросшее на могиле Калоса.
В рассказе явно намекается на то, что Мусид, при всей своей мнимой преданности другу, отравил Калоса и сам стал жертвой сверхъестественного мщения. Именно это Лавкрафт и пишет, когда рассказ в следующем году обсуждается в Транс-атлантическом Сплетнике: