Жизнь Лавкрафта

   Касательно "Дерева" - м-р Браун находит развязку недостаточной, но я сомневаюсь, может ли рассказ такого типа иметь более очевидную разгадку. Искомый кульминационный эффект - всего лишь подчеркивание (равное первому прямому намеку) того факта, что нечто таится за простыми событиями рассказа; что растущее подозрение, что Мусид злодей, а Калос посмертно ему отомстил, имеет основание. Провозглашается то, что до сего момента вызывало сомнения - показывается, что деяния Природы не обмануты человеческим лицемерием и зрят нечестивость под маской внешней добродетели. Весь мир полагает Мусида образцом братской верности и преданности, хотя в действительности он отравил Калоса, когда его лавры оказались в опасности. Разве тегейцы не возвели Мусиду храм? Но вопреки всем этим заблуждениям деревья - мудрые деревья, посвященные богам, - шепчут, открывая правду полуночному путнику, и многозначительно повторяют вновь и вновь "Oida! Oida!" Итак, вот единственная развязка, которой может обладать столь загадочная история. ("Защита по-прежнему открыта!")

   Отсутствие у этого рассказа существенной связи с работами Дансени можно соотнести с тем фактом, что основной сюжет возник более чем за год до того, как Лавкрафт прочел Дансени. В августовском письме 1918 г. к Альфреду Гальпину Лавкрафт очерчивает сюжет "Дерева", сообщая, что он к тому времени уже был "давно задуман, но так и не воплощен в литературной форме"; он откладывал написание рассказа, поскольку явно считал, что Гальпин явно опередил его, использовав идею "живого дерева" в собственном рассказе "Marsh-Mad". Изложенный сюжет в общих чертах идентичен рассказу, который в итоге имеем, - за исключением того, что в финале "дерево находят вырванным с корнем - так словно корни сами собой перестали держаться за землю - и под массивным стволом лежит тело верного друга усопшего - раздавленное насмерть и с выражением самого невыразимого ужаса на лице".

   Что не упоминается в пересказе сюжета - это древнегреческий антураж рассказа; но и этот момент вряд ли позаимствован у Дансени - разве что косвенно, поскольку в атмосфере многих ранних работ Дансени есть нечто греческое или античное.

   Откуда бы ни взялись греческий антураж и атмосфера, Лавкрафт справляется с ними умело; многолетнее изучение им древней истории принесло свои плоды в этом приятном и элегантно написанном коротком рассказе. Имена скульпторов - Калос ("прекрасный" или "красивый") и Мусид ("сын Муз(ы)") - уместны, пускай это и не реальные греческие имена. Тихе означает "удача" (или "судьба"), и ее культы были учреждены в Греции после 371 г. до н.э. Это помогает довольно точно датировать рассказ: тираны Сиракуз (на Сицилии) правили с 485 по 467 г., затем - с 406 по 344 г.; но упоминание культа Тихе явно указывает на последний период, как на время действия рассказа. Еще одна деталь позволяет дополнительно уточнить дату: упоминание могилы Калоса, "более прекрасной, чем гробница Мавсола", отсылает нас к гробнице, построенной Мавсолом, царем Карии, в 353 г., - то есть, действие рассказа должно происходить в период 353-344 гг., когда тираном Сиракуз был Дионисий II.

   "Дерево" впервые было опубликовано - с прискорбными опечатками - в "Tryout" за октябрь 1921 г. Позднее Лавкрафт невзлюбил этот рассказ, утверждая, что он вместе с некоторыми другими рассказами "может - если напечатать в хорошей обложке - превосходно смотреться на полке, и ничего более". Рассказ, возможно, немного банален, но зато доказывает способность Лавкрафта справляться с историческим антуражем.

   В противоположность ему "Кошек Ультара" [The Cats of Ulthar] (15 июня 1920 г.) всегда вспоминают как одну из любимых вещей Лавкрафта - вероятно, из-за кошек, которым посвящено повествование. Этот рассказ большим обязан Дансени, чем многие другие "дансенианские" фантазии Лавкрафта. Его цель - объяснить, почему городок Ультар принял "памятный указ" о запрете убивать кошек. Некогда здесь жила злобная семейная чета, которая ненавидела котов и жестоко убивала их, если они забредали на ее участок. Однажды в Ультар пришел караван "темнокожих странников", среди которых был мальчик по имени Менес, хозяин крохотного черного котенка. Когда котенок исчез, опечаленный мальчик, узнав о привычках четы кошконенавистников, стал "молиться на непонятном селянам языке". Ночью все городские кошки исчезли, а когда вернулись поутру, то целых два дня отказывались притрагиваться к еде и питью. Позже заметили, что семейную пару не видели уже несколько дней; когда горожане наконец вошли в их дом, они нашли два начисто обглоданных скелета.

   И здесь некоторые заимствования из Дансени могут быть чисто внешними: имя мальчика (Менес) может происходить от имени короля Аргименеса из пьесы "Король Аргименес и Неведомый Воин" (из "Пяти пьес"); "темнокожие странники" выглядят эхом "Странников... таинственного, темнокожего племени", упоминаемых ближе к концу "Ленивых дней на Янне". Но сам сюжет - и снова умышленно простенький рассказ о мести - скорее всего, навеян аналогичными рассказами из "Книги Чудес".