Жизнь Маркоса де Обрегон

– Как мало надежд можно возлагать на этих юношей, которые выказывают в ранние годы такую остроту ума и болтливость, ибо им не хватает глубины для предметов серьезных и важных! Разум, склонный к таким предметам, никогда не колеблется и не отклоняется к предметам маловажным, так что, по-моему, в ранней юности больше надежд подает тот, кто бывает более сдержанным, чем тот, кто своей болтливостью обнаруживает все, что у него есть в душе. Так как разум составляет главную часть души, а душа не болтлива, то не должен быть таким и хороший разум. Когда человек уже в зрелом возрасте и ум освоился с серьезными предметами и благодаря опытности хорошо познал истину, – если такой человек даже будет болтливым, он обладает для этого достаточным капиталом. Но тому, кто делается болтуном и дерзким, не обладая этой способностью, – я не доверяю, так же как и тому, кто его очень ценит. Но как бы то ни было, те, что очень много говорят, очень подходящи для одиноких путешественников, потому что они развлекают, если их слушают, а если не слушают, то, пока они говорят, каждый имеет возможность думать о своих делах.

Аудитор некоторое время очень учено рассуждал о разуме, о памяти и о способности воображения, о чем здесь не место говорить, и всю дорогу с большим интересом расспрашивал меня о Маркосе де Обрегон.

Мы прибыли в Кордову, где нам нужно было расстаться, и при прощанье он настоятельно просил меня, чтобы я сказал Маркосу о его желании познакомиться с ним и чтобы тот направлялся прямо в его дом, если когда-нибудь будет в Севилье. Во время этих разговоров, доехав до моста через Гвадалквивир, каждый из нас направился своей дорогой, и когда мы отъехали друг от друга шагов на сто, я громко крикнул ему, чтобы он мог услышать:

– Сеньор аудитор, я – Маркос де Обрегон!

И, пришпоривая изо всей силы свое животное, я направился по дороге к Малаге или Гибралтару, потому что в одно из этих мест лежал мой путь. Аудитор хотел вернуться и позвать меня, но так как я спешил уехать, он сказал своим слугам:

– Недаром я чувствовал себя так хорошо в обществе этого человека. Не зная, кто это, я в самом деле почувствовал такую любовь к нему, что готов был сделать для него все что угодно.

Я направлялся в один из этих городов, мягкий климат которых мне нравился, так как они приятны для старости из-за редко бывающих там холодов и благодаря разнообразию, каким обладают морские гавани вследствие их близости к Африке и сношений с нею, не говоря о том, что в них можно найти много удобных для уединения мест. Я приехал в Малагу в самый день прибытия туда из Пеньона брига, капитаном которого был Хуан де Лоха, очень храбрый солдат, который получил и нанес много ран маврам и туркам и теперь вез очень богатую добычу.

Так как он был большим моим другом, я пошел повидать его, и, после того как мы поздравили друг друга с благополучным прибытием, он мне сказал, что встретил судно, терпевшее бедствие от бури, и захватил на нем девушку-турчанку и молодого человека, которые, вероятно, были братом и сестрой: она очень красива, а юноша благородной наружности, и оба так похожи на испанцев, что он был очень удивлен, узнав, что они родились в Африке и были детьми неверных. Япопросил его, чтобы он мне их показал, потому что он очень строго охранял их, собираясь принести в подарок. Он сказал мне:

– Но так как вы были в Алжире, я хочу, чтобы сначала вы послушали их, пока они вас не видали, чтобы посмотреть, правду ли они говорят.

Он вошел туда, где они находились, и, оставив меня у двери, сказал им:

– Расскажите мне правдиво вашу историю, чтобы – раз уж ваш плен неизбежен – в соответствии с вашим рассказом я мог обращаться с вами так, как вы этого заслуживаете.

Юноша был очень печален, а девушка заливалась слезами, вздыхала и рыдала. После того как их господин утешил их, юноша таким образом начал говорить:

– Вполне естественно, что лишение драгоценной свободы делает нас печальными и огорченными. Неизбежно мы должны испытывать скорбь, лишившись нашей родины, родителей и всех радостей, какие у нас были. В нас вызывает сожаление, что мы оставили богатство, невольников и величие нашего положения; но то, что нам не удалось достичь цели, к какой мы стремились, это разрывает нам сердце.