Жизнь на общем языке

– А дальше, – улыбнувшись ее эмоциональной увлеченности его рассказом, ответил Матвей, – я запатентовал свой продукт и парочку побочных открытий, сделанных в процессе его разработки. А один из моих «походных» друзей-соратников, Алексей Малков, предложил открыть свое небольшое производство, фирмочку по тюнингу, как он это обозначил, туристической экипировки. Мы и так с мужиками понемногу «шаманили» свою снарягу и походную экипировку, еще до создания хамика. Улучшения и модификации, как говорится, сплошной хендмейд, которые мы, что называется, «под себя» делали, неожиданно оценили многие наши знакомые из числа таких же увлеченных трекингом туристов и часто заказывали провести и для них подобного рода улучшения снаряги и амуниции. И как-то незаметно и довольно бодро мы обросли клиентурой. Пусть это был и ограниченный круг людей, объединенных исключительно по интересам, но он довольно быстро разрастался. А тут еще и хамик появился, вызвав неподдельный интерес и спрос. Вот Малков и предложил сделать из увлечения малый бизнес, открыть фирму и поставить улучшение и модификацию на поток, пусть и небольшой, но все-таки. Как ни странно, мы довольно быстро и без каких-либо проволочек смогли открыть и зарегистрировать компанию, взять целевой кредит, подобрать подходящие площади, чтобы развернуть производство небольших партий хамика и цех по модификации экипировки. А вот что оказалось для нас настоящим нежданчиком, так это то, что заказы на нашу продукцию повалили чуть ли не косяком. Мы и заметить не успели, как обросли клиентами не только из числа своих знакомых, приятелей и их знакомых из туристической среды, а и новыми клиентами из других городов и регионов. Даже в Монголии мои названые братья заинтересовались и попросили образцы.

– А ты продолжал работать на своем научно-исследовательском производстве? – выясняла интересующие ее детали Клавдия.

– Какое-то время, – кивнул Матвей. – Все-таки хамик был не единственным направлением моей научной деятельности, и мне было интересно то, чем я занимался параллельно с его разработкой. Но потом случилась СВО.

– И что? – не поняла Клавдия, не очень удачно пошутив. – Все ушли на фронт?

– Нет, – помолчав, посмотрел на нее задумчиво Матвей, странным таким взглядом, от которого Клавдии стало даже несколько неловко за свою шутку. – Не все. Кое-кто остался. Просто неожиданно выяснилось, что хамик оказался продуктом так называемого двойного назначения. Это сразу же смекнул наш третий друг, соратник и партнер Геннадий Варов, бывший военный, полковник в отставке по ранению. Он не просто предложил, а настоял, что надо нам выходить на министерство обороны. Но имелось несколько сложных для такого предложения моментов. Во-первых, материал хоть и прошел все необходимое тестирование, проверки и положенное лицензирование, но был вообще-то дорогостоящим в производстве, из-за нескольких входящих в его состав компонентов. А второй момент: мы производили хамик весьма ограниченным объемом, а для промышленных масштабов требовались серьезные вливания и затраты на производство и отладку специального оборудования, пусть и не сложного, в основном на базе имеющегося и используемого в подобного рода промышленности, но все же. В общем, возникла куча вопросов и больших сомнений: а надо ли нам вообще во все это влезать?

– В каком смысле «во все это»? – уточнила Клавдия. – В военную операцию как таковую? Вы с твоими партнерами вообще как к ней отнеслись? Ты лично как относишься к СВО? Поддерживаешь?

Ладожский ответил не сразу. Привычно помолчал, всматриваясь в выражение лица Клавдии. Вздохнул продленно и, выдохнув, ответил совсем не прежним, повествовательным, тоном, а скорее констатирующим некие выводы, явно сделанные после подробного и тщательного осмысления ситуации и фактов.

– Поскольку я имею привычку собирать наиболее полную, какую только возможно, информацию по интересующему меня явлению или вопросу и подвергать ее серьезному анализу прежде, чем делать какие-то выводы, то и ситуацию с Украиной и началом СВО я постарался изучить как можно более досконально, на основе тех материалов и данных, которые были мне доступны. Я не буду озвучивать и перечислять все свои мысли по этому поводу и выводы, к которым пришел. Для меня очевиден один главный вывод: в данный момент уже не имеет ровно никакого значения ни мое, ни чье бы то ни было оценочное мнение и суждение по поводу начала СВО. Как не имеют значения и любые рассуждения о том, нужно ли было вообще начинать эту операцию или власть совершила глупость и надо было начинать ее гораздо раньше или не начинать вовсе. И что там накосячили военные в начале этой операции, кто виноват, и чего те же самые военные ожидали, ввязываясь в этот конфликт, а что получили в реале жестким «нежданчиком».