Жизнь на продажу

— Но это же просто глупо. Если вы уйдёте с таким обязательством, бумага сама по себе будет говорить о том, что вы меня о чём-то просили. Разве не так?

— Так-то оно так… — Издавая шипящие звуки сквозь неважно подогнанные зубные протезы, старичок, шаркая ногами, с озабоченным видом подошёл к Ханио. — Но как я могу вам верить?

— Тот, кто верит, верит всему, тот, кто сомневается, сомневается во всём. Вы пришли сюда, заплатили мне деньги. Это убедило меня, что в нашем мире ещё существует доверие. И даже если я расскажу кому-то, о чём вы меня попросили, я понятия не имею о том, кто вы и откуда. Так что вам не о чем беспокоиться.

— Не говорите глупостей. Рурико всё разболтает. Можете не сомневаться.

— Всё может быть. Но лично мне это совсем ни к чему.

— Вижу. Я в людях как-никак разбираюсь. Когда увидел вас, сразу понял: этот подойдёт. Если ещё понадобятся деньги, просто оставьте записку на доске объявлений у центрального входа вокзала Синдзюку: «Жду денег. Завтра в восемь утра. Жизнь». Что-нибудь в этом роде… Я люблю пройтись по универмагам, каждое утро совершаю такие прогулки. Время до открытия тянется медленно, так что давайте с утра пораньше.

Старичок повернулся к двери. Ханио вышел вслед за ним.

— Куда вы собрались?

— Разве не понятно? На «Виллу Боргезе», в квартиру восемьсот шестьдесят пять.

— Быстро вы взялись за дело.

Вспомнив, Ханио перевернул листок на двери с надписью: «Продаётся жизнь» — на другую сторону, где было написано: «ПРОДАНО».

4

«Вилла Боргезе» оказалась белым, выстроенным в итальянском стиле зданием, которое возвышалось на холме в окружении убогой застройки. Его было видно издали, так что сверяться с картой не понадобилось.

Ханио заглянул в окошко помещения консьержа, но в кресле никого не оказалось. Нет так нет. Он направился к лифту в глубине вестибюля. Двигался не по собственной воле, а как бы ведомый некой путеводной нитью, ощущением лёгкости, которую рождало отсутствие какой-либо ответственности, как человек, решившийся на самоубийство. Жизнь была наполнена этой лёгкостью.

Он вышел на восьмом этаже. В коридоре стояла тишина, как обычно утром. Дверь с номером 865 оказалась тут же, рядом. Ханио нажал кнопку звонка и услышал, как за дверью мелодично зазвенел тихий колокольчик.

Никого?

Однако интуиция подсказывала Ханио, что утром Рурико должна быть дома одна. Проводив любовника, она не иначе как легла досыпать.

Ханио настойчиво продолжать давить на звонок.

Наконец из квартиры донёсся шум — похоже, к двери кто-то подошёл. Она приоткрылась на цепочку, и в щели показалось удивлённое лицо молодой женщины. На ней была ночная рубашка, но лицо не заспанное, а наоборот — живое и сосредоточенное. Губы в самом деле были пухлые, влекущие.

— Вы кто?

— Я из компании «Жизнь на продажу». Не хотите ли застраховать свою жизнь?

— Не интересует. Мы тут все застрахованные. Больше не надо.

Говорила женщина резко, но дверь перед Ханио не захлопнула, из чего он сделал вывод, что какой-то интерес он всё-таки у неё вызвал. Ханио просунул ногу в дверную щель, как это делают торговые агенты.

— Я даже входить не буду. Просто выслушайте меня, и я тут же уйду.

— Нет-нет. Муж разозлится. И потом, я сейчас в таком виде…

— Тогда я ещё раз загляну, хорошо? Минут через двадцать.

— Ну… — Женщина задумалась. — Вы пока сходите ещё куда-нибудь, а через двадцать минут опять позвоните.

— Спасибо. Я так и сделаю. — Он убрал ногу, и дверь закрылась.

Ханио прождал двадцать минут на диванчике, стоявшем в конце коридора у окна. Оттуда хорошо были видны окрестности, освещённые зимним солнцем. Открывшаяся картина была настолько непрезентабельной, что больше напоминала муравейник, чем городские кварталы. Конечно, жившие там люди делали вид, что у них всё хорошо, желали друг другу доброго утра, справлялись о работе, здоровье жён и детей или выражали беспокойство по поводу осложнения международной обстановки. Но никто не замечал, что все эти слова уже не имеют никакого смысла.

Выкурив пару сигарет, он опять подошёл к двери с номером 865 и постучал. На этот раз дверь широко распахнулась, и на пороге появилась женщина в костюме салатового цвета с откровенно распахнутым воротником и пригласила Ханио войти.

— Хочешь чаю? Или что-нибудь покрепче?

— Исключительный приём, достойный дипломата.

— А я сразу поняла, что никакой ты не страховщик. Как только увидела. Если хотел разыграть спектакль, надо было лучше подготовиться.

— Твоя правда. Что ж, может, тогда пивом угостишь?

Рурико со смехом подмигнула и, покачивая бёдрами, слишком крутыми для её точёной фигурки, прошла через комнату в кухню.

Через несколько минут они уже сидели и пили пиво.

— Так кто же ты такой?

— Будем считать, я молочник.

— Шутишь? А ты знаешь, что рискуешь, явившись сюда?

— Нет.

— И кто же попросил тебя прийти?

— Никто.

— Странно. Хочешь сказать, просто так, наудачу позвонил в первую попавшуюся дверь и случайно застал гламурную красотку?

— Получается, так.

— Так ты везунчик. У меня особо ничего нет к пиву. А вообще, это нормально пить по утрам пиво с чипсами? Погоди, ещё должен быть сыр.