Жизнь по Слову, данному нам от Бога

Когда люди сейчас говорят о нравственности, в том числе и о христианской, то мне кажется, что сам вопрос ставится неверно, и поэтому не может быть и правильного ответа на него. Как гласит английская пословица: «Задай глупый вопрос, получишь глупый ответ». Говоря о нравственности, люди не думают о вечности. И тогда возникает другой вопрос, который часто задают сами себе те, кто хочет покончить жизнь самоубийством. Они в отчаянии говорят: «Зачем мне всё это надо, зачем мне нужна эта жизнь?» Этот вопрос они по ошибке принимают за ответ, и потому решаются прекратить данную им жизнь. Но сам-то вопрос задан верно. Если жизнь заканчивается смертью, то в ней действительно нет смысла. Человек — не кошка и не собака, и не листок на дереве, чтобы быть счастливым и довольным подобной судьбой. Пожить и исчезнуть навсегда? Нет, в нас присутствует некая жажда, свойственная самой человеческой природе. Не будь предмета желания, не было бы и жажды. Цыплёнок, вылупившийся из гнезда, не хочет молока. Только — только он появился на свет, но уже со всей серьёзностью взрослой курицы роет лапкой землю в поисках свойственной ему пищи. Кто научил его этому, какой институт? Ведь он только что родился. Сама природа его учит тому. В нас есть жажда, потому что есть то, что может её утолить. Мы хотим жить, потому что есть жизнь вечная. Адам восхотел стать богом, потому что он действительно был сотворён для этого.

Мне бы очень хотелось воодушевить вас во всех переживаемых вами трудностях. Переводя книги отца Софрония и помня его беседы с нами в монастыре, мне сейчас очевидно, что он хотел показать великое значение временной жизни, и как разумно следует относиться к ней. Из всякого случая надо стараться извлечь духовную пользу, чтобы всякий шаг приближал нас ближе и ближе к Богу, чтобы с каждым днём добавлялась новая клетка к нашему духовному телу. Неважно, доброе с нами случается или злое, все можно использовать во спасение. Даже если ты согрешил, грех бесследно исчезает при нашей исповеди и покаянии. После исповеди мы чувствуем себя освобождёнными и лёгкими вновь. Грех испаряется как ничто, так как он и есть ничто, но у нас остаётся драгоценный опыт покаяния и переживание боли греха. Это, конечно, не значит, что нам надо повторять ошибку блудного сына, я просто хочу сказать, что даже грех и падение могут обратиться на пользу. Покаянием мы избавляемся от греховного яда, отравляющего жизнь, и тогда пережитый опыт становится весьма ценным.

Бог попустил блудному сыну пройти весь тот путь, который он избрал для себя. «Ты попросил наследство у своего отца, — говорит ему Бог, — и вот чем закончил. Но этого ли ты хотел? Неужели ты действительно хочешь этим и закончить?» «Нет, конечно, нет, — отвечает он, — но что же мне теперь делать? Можно ли мне опять вернуться к отцу?» Сын пришёл в себя и говорит: «Да, я погубил свою жизнь, но мой отец праведный человек, он примет меня опять. Пойду к нему». Отец наш — праведный. Говоря сейчас слово «праведный», мы понимаем его в рамках юридического закона римского права, или как в Ветхом Завете. В те времена люди не понимали никакого другого языка, и Бог был вынужден говорить с ними на их языке: «око за око, зуб за зуб». Но праведность Божия отличается от праведности человеческой. Быть праведным — это быть добрым, милостивым, любящим. Праведность в Новом Завете понимается как бережное отношение к ближнему, так чтобы не ранить его, не причинить вреда его жизни, даже если человек не желает принять того, что является для него благом. Так Христос праведен по отношению к Иуде: Он не насилует его свободы, Иуда сам избирает себе то, что хочет, несмотря на то, что Христос многажды старался его спасти. Кто-то говорил, что на Страшном Суде будут спасены все, кто хоть раз в жизни сказал Богу: «Да будет воля Твоя», и отринуты те, кому Бог скажет: «Да будет воля твоя». Вы, наверное, читали у святых отцов[40], что для настоящего монаха нет ничего более страшного, как услышать от своего духовного отца такие слова: «Ну, что ж, поступай, как знаешь». Монах переживает такие слова как смерть, и в них действительно сокрыта смерть.