Жизнь, по слухам, одна!

– Что был не прав в том, что моя семья отняла у тебя все, включая самого себя, – она улыбнулась, и ее улыбка, которую он не видел в темноте, была под стать ее тону – абсолютно фальшивой и бодрой. – У тебя все будет хорошо, я тебе точно говорю! Тебе нужно только постараться, ты же говоришь, что до сих пор старался плохо!

Каждое слово, сказанное столь бодро и столь фальшиво, было кирпичиком, и они последовательно ложились в стену, которая вырастала между ними. Вот уже скрылась четверть картинки, а вот половина, а вот уже и почти вся, оставив только одно незанятое гнездо. В него уже ничего невозможно рассмотреть, но пока еще они слышат друг друга.

…Или верно говорят, что мужчины и женщины произошли с разных планет, вышли из разных галактик и вселенных?! Они обречены на вечное непонимание, которое со временем лишь расширяется, как пресловутая черная дыра, засасывая даже то, что раньше казалось простым и ясным?!

Как ее понять?! О чем она сейчас говорит таким странным, ненастоящим голосом?!

Кроме того, Глеб терпеть не мог выражение «все будет хорошо»! Что это значит?! У кого будет «хорошо»?! Кому будет «хорошо»?! Вряд ли Катя Мухина точно знает, что «хорошо» для него, если речь не идет о мире во всем мире, ибо это как раз для всех одинаково хорошо!

Он ведь и сам иногда не знает, что именно для него «хорошо»! А то, что мерещилось ему долгие годы – всякие глупости, вроде той, что Катя создана для него, что только ее он и ждал, что только с ней и только ради нее жил, – может оказаться ложью, миражом, иллюзией, и никто не знает, «хорошо» это или не слишком!..

Тут Катя Мухина решительно встала с дивана – полотенце, в которое Глеб был завернут, потащилось за ней, съехало с него, и он схватился за полотенце в испуге, – и попросила светским тоном:

– Глаза закрой, я сейчас свет зажгу.

– Катя, вернись сейчас же.

– Я кофе сварю. И тебе на самом деле нужно ехать, ты же не можешь…

– Катя, черт побери!..

Он резко потянул полотенце, на край которого она наступила, Катя не удержалась и брякнулась попой на диван, прямо ему на руку, которая болела тяжкой, тупой, не отпускающей болью.

– Ой, прости, тебе больно, да? Зачем ты меня дернул?! Ты меня дернул, вот я и…

– Прекрати скулить, – велел Глеб Звоницкий. – Что за манера, ты постоянно скулишь!

– Я не скулю, – растерянно возразила она.

Пыхтя и не слушая, он перегнулся через нее, неуверенно пытавшуюся слезть с его руки, – лучше б она не пыталась, ей-богу, ибо ерзанье это могло привести к необратимым последствиям, а им еще нужно поговорить! – и решительно зажег торшер у дивана.

Свет брызнул в разные стороны, попал в глаза, которые пришлось на секунду зажмурить, и черная дыра, завертевшись, вдруг пропала в его победительном сиянии.

Когда глаза открылись, оказалось, что Катя глубоко несчастна и щеки у нее горят пунцовым нездоровым румянцем.

– Ну вот что, – сказал Глеб, рассматривая ее щеки. – Хватит выдумывать всякие глупости! Я ничего не понимаю в таких разговорах! Сейчас же говори, из-за чего весь сыр-бор.

– Нет никакого сыра, – упрямо сказала она. – И бора тоже!

– Катя! Есть! Я рассказывал тебе жизнь, и мы вроде дошли до моей бывшей супруги, и тут что-то случилось. Я хочу знать, что именно! Быстро объясни мне. Прямо сейчас.

«Супруга» Катю рассмешила. Впрочем, кажется, он и старался ее рассмешить, потому что слово это выговорил как-то особенно, трубочкой сложив губы.

– Я слушаю.

Катя вздохнула и покорилась.

– Ты сказал, что наша семья испортила тебе жизнь и ты все потерял. Ну, собственную семью, работу и так далее. И еще ты сказал, что хотел быть счастливым именно со своей женой и не смог, просто потому что плохо старался. – Тут Катя моментально расстроилась. Высказанная вслух, эта мысль стала уж совсем определенной и понятной. – Вот я и сказала тебе, чтобы ты не огорчался. Все можно поправить. Вернуться и заново начать… стараться! И у тебя все получится. Это называется – работа над ошибками.

– Постой, – перебил ее Глеб, который только теперь сообразил. – Ты провожаешь меня к бывшей жене?! Ты меня приревновала, что ли?!

…Нет, совершенно точно – женщины и мужчины произошли из разных галактик. Им категорически запрещено быть вместе! Им категорически противопоказаны всякие контакты друг с другом, ибо непонимание таково, что перешагнуть его невозможно. Перешагнуть и оказаться на другой стороне, то есть в другой галактике, нельзя. Всяк, оказавшийся на другой стороне, немедленно начинает дышать другим воздухом, думать другими мыслями, ощущать себя по-другому.

Что это, если не потеря себя?!.

– Катя?

– Что – Катя, Катя!.. – сказала она с досадой. – Ты только что все мне сказал. Ты хочешь, чтоб все стало как было. До меня. То есть до нас, до мамы с папой и до нашей семьи!.. Ты сказал, что у тебя тогда ничего не получилось, ну я тебе говорю, что сейчас точно получится, потому что это такой закон.

– Какой закон? – как зачарованный, спросил Глеб.

– Когда человек осознает свои ошибки, у него все получается. Это называется – покаяться. Ты покаялся, и теперь у тебя все получится. В смысле наладить свою жизнь.