Жизнь Шарлотты Бронте

Хотя моросил дождь, мы решили не откладывать давно задуманную поездку в Хауорт. Поэтому мы закутались в кожаные плащи, сели в двуколку и около одиннадцати часов отправились в путь. Дождь вскоре прекратился, но погода была под стать окрестному пейзажу – холодная и пасмурная. Большие массы туч нависли над пустошами, и сквозь них украдкой проникал луч солнца, изредка освещая неярким волшебным светом какую-нибудь невзрачную деревню, устремляясь в глубокую и узкую горную долину, выхватывая длинную дымовую трубу, поблескивая на окнах и мокрой крыше фабрики, притаившейся на дне лощины. По мере приближения к Хауорту местность становилась все более дикой. Улица в деревне поднималась на холм так круто, как я прежде не видела нигде, а камни, которыми она была замощена, держались так непрочно, что мы с В. хотели выйти из двуколки, однако, уже начав подъем, нельзя было остановиться. На вершине холма оказался постоялый двор, где мы на время избавились от наших вещей. Он расположен рядом с церковью. Дом священника, как нам объяснили, находится дальше, за кладбищем. Мы прошли через это весьма печальное место, буквально вымощенное

почерневшими от дождей могильными плитами. Оно тоже расположено на склоне, потому что в Хауорте за одной высокой точкой следует еще более высокая, и дом мистера Бронте стоит значительно выше церкви. Он открылся перед нами – небольшой продолговатый каменный дом, рядом с которым не оказалось ни одного дерева, способного прикрыть его от пронизывающего ветра. Дом был рядом, однако мы не понимали, как пройти к нему с кладбища. Среди могил бродил, словно вурдалак, некий старик, имевший на лице выражение мрачного веселья. Мне показалось, что он не принадлежит к человеческому роду, но он достаточно владел человеческим языком, чтобы показать нам дорогу. И вот мы в маленькой, скудно меблированной гостиной. Некоторое время спустя отворилась дверь и вошел престарелый мастиф, а за ним – пожилой джентльмен, очень похожий на мисс Бронте. Он пожал нам руки, а затем удалился, чтобы позвать свою дочь. Последовала долгая пауза, во время которой мы пытались добиться благосклонности старого мастифа и рассматривали портрет мисс Бронте, выполненный Ричмондом, – единственное украшение комнаты, выглядевшее довольно странно на голой стене. Помимо него, здесь были еще небольшие полки с книгами, – по-видимому, по большей части это были подарки авторов, присылавших свои сочинения мисс Бронте с тех пор, как она стала знаменитостью. Наконец она появилась и поприветствовала нас весьма доброжелательно, а затем повела меня наверх, чтобы я могла снять шляпку и умыться, причем сама подавала мне воду и полотенца. Каменная лестница и полы, не прикрытые никакими коврами, старые комоды, подпертые деревяшками, – все было чрезвычайно чисто. Вернувшись в гостиную, мы некоторое время очень мило беседовали, а затем отворилась дверь и заглянул мистер Бронте. Убедившись, что все в порядке, он вернулся к себе в кабинет, по другую сторону от лестницы. Через некоторое время он заглянул еще раз, чтобы вручить В. газету, издававшуюся в этом графстве. Больше мы его не видели вплоть до отъезда. Мисс Бронте с большой теплотой отзывалась о мисс Мартино, которая сделала ей много добра. Мы разговаривали о самых разных вещах: о характере здешнего народа, об ее одиночестве и о многом другом. Потом она ушла – видимо, чтобы похлопотать насчет обеда, поскольку не возвращалась целую вечность. Старый пес тоже ушел, зато нас почтила своим присутствием на некоторое время другая собачка, кудрявая и толстая, но и она тоже в конечном итоге пожелала оставить нас одних. Наконец мисс Бронте вернулась в сопровождении служанки, подавшей обед, отчего мы почувствовали себя несколько лучше. За обедом мы непринужденно беседовали, так что время прошло быстрее, чем мы предполагали, и вдруг В. обратил внимание, что уже половина четвертого, а нам предстоит еще преодолеть порядка пятнадцати миль. Мы поспешили откланяться, получив от мисс Бронте обещание посетить нас весной. Старый джентльмен еще раз вышел из своего кабинета, чтобы попрощаться, а мы вернулись на постоялый двор и оттуда отправились домой.

Мисс Бронте напомнила мне свою героиню – Джейн Эйр. Она ниже среднего роста и двигается очень тихо, бесшумно, словно «маленькая птичка», как Рочестер называет Джейн, – если не брать во внимание, что все птички веселы, а в этот дом радость не входила с тех пор, как он был построен. В те времена, когда хозяин только женился и привез сюда свою невесту, и в те времена, когда в нем слышались детские голоса и топали маленькие ножки, – даже тогда заброшенное и переполненное кладбище и резкие порывы ветра заглушали веселье и счастье. Теперь же испытываешь горечь при виде этого миниатюрного создания, заживо похороненного в подобном месте, особенно когда думаешь о том, что в этой хрупкой оболочке заключена сила пламенной жизни, которую ничто не может потушить или охладить.