Жизнь среди людей

У всех людей есть бессознательное. В какой-то момент я думал, что у меня его нет, потому что я дефективный.

Но иногда я сам не понимаю, почему реагирую тем или иным образом.

Это странно.

– Чё ты тут делаешь? – спросил Артем Хвостов.

– Сижу – ответил я.

– А чё сидишь?

– Просто так.

– Ждешь кого-то?

Я встал, потому что не хотел слушать его вопросы.

– Стой, – Артем Хвостов догнал меня. – Я тебе хотел отдать.

Он сунул мне в руки плеер, который я тут же выронил, потому что руки замерзли и перестали слушаться.

Артем Хвостов поднял плеер и сунул мне в руку.

– Возьми, – сказал он.

Я вспомнил о том, что мне жалко Артема Хвостова.

– Ладно, я пошел, – сказал он.

– Подожди.

– А? – Он повернулся ко мне.

– Можно у тебя переночевать?

– У меня? Ну-у… Не знаю.

– Хорошо, не надо.

– Да подожди ты. Сейчас позвоню маме, – он достал из кармана смартфон, – Стой здесь.

Артем Хвостов отошел и начал с кем-то разговаривать. Очевидно, с мамой.

Я ждал.

– Хорошо, можно, – сказал он, – Но я в Ивантеевке живу. Туда на электричке ехать.

– Все равно.

До этого я не ездил в электричках. И в Подмосковье тоже никогда не был.

В электричке было так же холодно, как на улице. Ну, может, немного потеплее.

– Ты только это… не обращай внимания на родаков. Они двинутые на голову.

– Двинутые? – спросил я.

– Ну шизанутые. Странные.

– Как я?

Артем Хвостов замолчал на четыре секунды.

– Нет, по-другому. Просто забей на них.

– Хорошо, – я кивнул и включил плеер. Удивительно, но он был заряжен.

Я решил послушать Уильяма Гершеля, хотя раньше его музыка мне не нравилась. Этот человек открыл Уран и инфракрасное излучение, и астроном из него был лучше, чем композитор. Но сейчас я смотрел на проносящиеся за окном заснеженные деревья и слушал именно его музыку. Уильям Гершель любил музыку и из-за этого заинтересовался математикой. Благодаря математике он заинтересовался оптикой, а благодаря оптике – астрономией. Как странно порой складывается жизненный путь.

– А чё у тебя руки все в зелёнке? – спросил Артем.

– Случайно разлил, – ответил я, не вынимая наушники из ушей.

После этого он больше ничего не спрашивал. Я успел замерзнуть, потому что некоторые окна не закрывались.

Через какое-то время Артем потянул меня за рукав.

– Приехали, – сказал он.

Я убрал плеер в карман и вышел за ним на платформу.

В Ивантеевке было еще холоднее, чем в Москве. С неба падал крупный мокрый снег.

Мы долго куда-то шли, я не следил за дорогой, потому что все равно не запомнил бы, куда мы идем.

Я достал телефон и позвонил маме.

– Да? – ответила она.

– Я сегодня переночую у одноклассника, – сказал я и услышал, как мама вздохнула.

– Совсем неймется, да?

– Просто мне надо подумать. Я завтра вернусь.

– Делай, что хочешь, – сказала мама.

– Нелогично, – ответил я.

– Что?

– Я не могу делать то, что хочу. Я же должен вернуться в Санкт-Петербург, а я этого не хочу.

– Ты хочешь сейчас об этом поговорить? – спросила мама.

– Нет. Я вообще не хочу об этом говорить.

Мама промолчала.

– Я приеду завтра.

– Пока, – сказала она.

– Пока, – сказал я и отключился.

Странная жизнь.

Через две минуты после окончания разговора мы дошли до подъезда Артема Хвостова, и он открыл дверь.

В доме не было лифта, потому что он был пятиэтажный. Артем Хвостов жил на четвертом этаже.

Мы поднялись, и он не сразу открыл дверь.

– Ты только не обращай внимания на моих, они правда долбанутые.

Я пожал плечами.

Мне было все равно.

Артем все же открыл дверь, и мы вошли внутрь. Прихожая была маленькой, даже шкафа не было. Зато на стене висела большая фотография какого-то мужчины.

Мы разулись и прошли в комнату Артема.

На стене висел советский ковер, а напротив стоял высокий шкаф с сервантом. В серванте стояли иконы.

Комната была узкой и длинной. Довольно странная планировка. Мне казалось, что стены движутся на меня, но я попытался об этом не думать.

– Тут отстойно, я знаю, – сказал Артем.

– Ты про стены? – спросил я.

– В смысле?

– Ну слишком узкое пространство. Может начаться клаустрофобия.

В дверь постучали, и вошла женщина в халате.

– Ты чего не поздоровался с матерью? Идите есть. Ой, а ты Леша, да? – Она подошла ко мне. – Темочка про тебя так много рассказывал.

Она обняла меня за плечи. От нее пахло рыбой.

– Мам, иди к себе. Мы сами поедим, – сказал Артем.

– Как там дела в школе? – спросила мама Артема. – Ты ему помогаешь, да?

Я пожал плечами, и она засмеялась.

– Такой скромненький.

– Оставь его, – сказал Артем громко.

– А ты не повышай голос на мать, – она нахмурила брови, – Пойдем, Лешенька.

И она повела меня на кухню, где было жарко и странно пахло разной едой одновременно.

Здесь тоже висели фотографии, на которых был изображен светловолосый мужчина.

– Красавец, да? – спросила мама Артема. – Вы садитесь.

Артем ничего не ответил и я тоже, потому что не понял, кому она это сказала. Я сел за стол.

– Это Сашенька, – мама Артема указала на фотографию мужчины, – Ты про него знаешь, конечно.

– Я? – уточнил я.