Жизнь за ангела

 Тяжело мне было. В общей сложности, я привыкал наверное неделю. Постепенно,  я познакомился со всеми своими новыми товарищами, и мне они показались не плохими. У каждого были свои особенности, свой характер: Андрей Иванов был серьезным, принципиальным, Федор крепким, сноровистым, физически развитым парнем. Леша Лавров, был начитанным, образованным, но при этом веселым, простым в общении. Михаил Логозинский был надежным, справедливым и честным, Александр Гузынин, общительным, веселого нрава, любил пошутить, а вот Вячеслав был вспыльчивым, ранимым, мог легко обижаться, но после так же быстро остывал, как и воспламенялся. Интересным был Володя Березин. Ваня Мелешников, высокий, стройный, голубоглазый, с привлекательной внешностью, несмотря на то, что был командиром взвода, был на удивление стеснительным, застенчивым и скромным особенно при общении с женским полом, как будто терялся, при этом в душе был романтиком, умел играть на гармошке, замечательно пел. Он владел всеми видами оружия и приемами рукопашного боя, умел водить любую машину, в бою был решительным и смелым. Его любили все без исключения и подчинялись беспрекословно, так что даже я испытывал к нему симпатию.

Глава 47

 На следующий день, 30 мая, нас подняли в шесть часов. Пока мы оделись, умылись, в семь часов построение. В семь тридцать нас накормили, выдали пайки на три дня, дали инструкции. Капитан завел меня в свой кабинет, канцелярию роты, достал из сейфа бумаги.

 - Это ваши новые документы, получите.

 Я расписался, прочитал удостоверение: Краузе Иван Вильгельмович, 15-я стрелковая дивизия, 6-й батальон, 8-ая рота…

 - Вы рядовой, звать вас будут Иван. Запомните, - сказал капитан, – а свое настоящее имя забудьте.

 Так из Ганса, я стал Иваном и сменил свое имя, надев советскую форму, превратившись в русского солдата.

 Потом дали команду, мы расселись по машинам, часть пошли пешком…

 В общей сложности, на учения нас собралось сотни три, целый батальон. Полигон находился примерно в  километрах тридцати от того места, где мы были, то есть от передовой. Расположились мы в палатках, примерно по десять человек, спали на матрасах.

 В первый же день мы отрабатывали стрельбу по мишеням. Я конечно несколько волновался, но в итоге отстрелялся на отлично. Стали осматривать мишени.

 - Снайперы прямо у тебя бойцы! – похвалил Ваню Колесов.

 - Краузе, товарищ капитан.

 - Краузе?! Молодец!

 - Так точно, - ответил Ваня.

 - Стреляет тоже не промах.

 - Отличные стрелки, товарищ капитан!

 Колесов посмотрел на меня.

 - Рядовой Краузе, отличная боевая подготовка! Метко стреляете!

 - Спасибо. Меня так учили, - сказал я, немного смутившись.

 - Что ж? Посмотрим, как вы себя проявите в бою,- он оглядел меня снова с ног до головы,

 А вермахт лишился хорошего солдата! Было ваше – стало наше! Думаю, вы нам еще пригодитесь. Становитесь в строй.

 - Есть!

 Все ребята были высокими, и во взводе я был едва ли не самым маленьким, со своим ростом, сантиметров на семь десять ниже. Но что говорится – «мал да удал!»

 На второй день нас привели на место, где были вырыты траншеи, там мы должны были отрабатывать прием по метанию противотанковых гранат, пропуская танки через себя, так называемую «обкатку». Имитировали немецкие танки, русские Т-34. По команде, они начинали двигаться по направлению к траншеям, переезжали их, а затем мы бросали в них имитацию противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью. Во время этого мы залегали на дно, и прижимались как можно плотнее к земле. Сначала было действительно страшно, нам казалось, что нас сейчас раздавят! Края траншеи осыпались, и нас слегка присыпало землей, но с каждым последующим разом этот страх проходил, и мы переставали бояться танков.

 Потом был марш-бросок на десять километров, с реально поставленной боевой задачей, где мы должны были вытеснить противника и занять важную высоту. Отрабатывалась также техника владения различными видами оружия и приемами рукопашного боя.

 Мне пришлось нелегко, я старался не отставать изо всех сил. Было тяжело, не хватало дыхания, я еще полностью  не восстановился после ранения. Хотя я и был тренирован, но за время, что лежал в санчасти потерял былую форму и сноровку. Мне приходилось снова все восстанавливать трудом и упорными тренировками.

 Через пять дней мы вернулись обратно. За время учений я успел сдружиться с русскими ребятами, да и они тоже ко мне попривыкли.

 - Слышишь, «волчонок»? А ты кем до войны был? – спросил Федя.

 Меня так назвали, наверное потому, что до этого я носил немецкую форму. Охота на немцев у разведчиков называлась охотой на «волков». Достать «языка»- значит добыть «волчью шкуру», а сесть в засаду, на жаргоне означало «поставить капкан».

 - Как понять кем?

 - Кем работал?

 - Я? Журналистом в газете.

 - Представитель прессы значит, интеллигенция?

 - Да.

 - И о чем же ты писал? Гитлеру, хвалебные оды? – спросил Александр Гузынин.

 Об этом меня уже спрашивала Катя.

 - Нет.

 - Тогда о чем же?