Жизнь за корону

На следующий день один из придворных врачей, проводивших бальзамирование тела усопшей Екатерины, попросил приватной аудиенции у нового императора. Павел принял его с плохо скрытыми удивлением и досадой: его занимали совсем иные помыслы, а не процедура подготовки тела матери к погребению.

– Что? – резко спросил он у врача, даже не потрудившись оторвать взгляд от лежавших перед ним бумаг.

– Ваше величество… Ваше императорское величество, я счел своим долгом верноподданного сообщить вам, что ваша августейшая матушка, судя по всему, умерла не от удара.

– Очень важная новость! – злобно фыркнул Павел. – А от чего же?

– Императрица была отравлена каким-то неизвестным нам ядом…

Павел резко вскочил из-за стола и пинком отшвырнул кресло. Лицо его стало таким, что по спине несчастного врача пробежал почти могильный холод.

– Кто еще знает об этой вашей фантазии? – гневно осведомился он.

– Я никому не говорил, – пролепетал врач. – Просто увидел определенные симптомы…

– Во сне вы их увидели, – шепотом, еще более страшным, чем крик, отозвался Павел. – И если станете кому-то пересказывать ваши сновидения… Мне плевать, отчего сдохла старая сука! И если ее кто-то отравил, то я не собираюсь выяснять, кто именно, потому что этого неизвестного надо не казнить, а награждать. Вам все понятно?

– Все, ваше императорское величество, – пролепетал врач. – Императрица Екатерина скончалась от апоплексического удара.

– Вон отсюда, – холодно приказал Павел.

Оставшись один, он заметался по кабинету, переполненный противоречивыми чувствами. Значит, старую развратницу отравили? Кто же? Кто этот добрый дух, которого он, конечно же, не станет разыскивать. Следствия не будет. Отец ведь скончался от геморроидальных колик, если верить официальным заявлениям? Ну, а мать – от удара. И пусть только кто-нибудь попробует рот раскрыть.

Павел хотел было пойти к жене и поделиться с ней своими чувствами, но тут же передумал. Мария Федоровна набожна и сентиментальна, она придет в ужас, потребует отыскать злодея… Нет, это будет его тайна и только его. А теперь надо додумать то, о чем он размышлял перед приходом этого остолопа-врача. План должен быть отшлифован до мельчайших деталей.

Не ставя никого в известность, Павел решил выместить на матери всю злобу, накопившуюся у него за все годы ожидания престола. Только через месяц после того, как гроб с телом Екатерины был выставлен для проведения прощальной церемонии, он дозволил предать ее прах земле, назначив день похорон.

Но прежде всего он считал своим долгом восстановить справедливость и отдать последнюю дань уважения скончавшемуся тридцать четыре года назад Петру III, так и не успевшему поцарствовать. В свое время Екатерина распорядилась тихо и без особых почестей захоронить супруга в Александро-Невской лавре, и его могила с тех пор оставалась там в забвении.

Став императором, Павел потребовал, чтобы гроб с останками его отца был изъят и доставлен в Зимний дворец. При вскрытии в гробу обнаружили лишь некоторые фрагменты скелета, шляпы, перчаток и сапог покойного. Эти реликвии были тут же сложены и закрыты в новом гробу, затем с большой помпой доставлены в Зимний, где гроб Петра III был установлен в колонном зале рядом с гробом своей преступной супруги Екатерины.

Павел повелел выставить у их подножия табличку с надписью: «Разделенные при жизни, соединившиеся после смерти». Весь Санкт-Петербург прошел перед сдвоенным катафалком под пристальным взглядом Его Величества. Знатные сановники, придворные, дипломаты медленно один за другим молча отдавали дань почтения усопшим, участвуя в траурной мизансцене, поставленной самим императором.

После церемонии публичного прощания тела усопших были перенесены в собор Петропавловской крепости. Двадцативосьмиградусный мороз парализовал город. Колокола звонили отходную над траурным шествием людей, трясущихся от холода. Но его медленным прохождением по заснеженным улицам Санкт-Петербурга Павел еще раз хотел подчеркнуть искупительный характер этой процессии.

Но кто теперь в народе мог вспомнить Петра III? На пути следования траурного шествия народ оплакивал не его, а «бедную матушку Екатерину». Внутренняя часть огромного собора была битком забита людьми. Священники в черных ризах, вышитых серебром, совершали обряд отпевания сразу двух усопших – отца и матери вновь испеченного монарха.

Долгое царствование Екатерины, которым восхищалось столько людей, имело в глазах Павла дьявольский характер. Даже если она и была благословлена церковью в тот великий день, он не мог простить ей ее преступления. Недостойные поступки покойной не должны, как надеялся он, безнаказанно уйти вместе с ней. Нужно было вытоптать, уничтожить саму память о мужеубийце и похитительнице престола, о похотливой старой мегере и ее «золотом веке».