Жизнь за жильё. Книга вторая

Аккуратно взяв за горлышко, Миша-Боря заговорщицки прошептал гардеробщице умные милицейские слова: «Отпечатки пальцев…» и ринулся на второй этаж в кабинет директора техникума. До двери кабинета дошла только пустая бутылка «Русской» в виде вещественного доказательства беспробудного пьянства студента Шильда в этот знаменательный во всех отношениях день.

Покрасневший от ста грамм на халяву завхоз Кац заложил парня своему дальнему родственнику по-милицейски быстро и с потрохами.

Ваня был воспитан на непростых улицах города трёх революций, поэтому молчал, как партизан, и не сдал своих товарищей-собутыльников.

В итоге разбора полёта блевотины по раздевалке выяснилось, что студент второго курса, наплевав на историческую дату «Красного октября», в одиночку вылакал целую бутылку водки и в итоге запачкал общественное место. Доклад гардеробщицы тёти Вали, пытавшейся защитить парня сообщением о том, что в бутылке ещё сохранился остаток, не был всерьёз принят к рассмотрению.

Да и главный вопрос дня был не в том, что студент техникума напился в стенах альма-матер… Эти стены и не такое видели… А в том, что комсомолец Шильд в день Великой Октябрьской Социалистической революции откололся от коллектива и не смог из-за своего пьянства присутствовать на демонстрации всех трудящихся города. Да что там — города? Всей страны!

А если он пропустил данное событие умышленно, то следует ставить вопрос об исключении этого проходимца из стройных рядов комсомола. И автоматически — исключить из техникума, так как не место не комсомольцам среди молодых строителей (в нашем случае — техников-технологов) светлого будущего.

Тот испуг шестнадцатилетнего парня Иван запомнил на всю жизнь. Большего ужаса, чем исключение из комсомола, гражданин страны Советов просто не мог себе представить. Думал — всё! Жизнь кончилась…

И этот искренний испуг помог студенту остаться в комсомоле и, следовательно, в ЛХТТ. Конечно, никто не поверил парню, что он в этот день выпил первую и пока единственную в своей жизни рюмку водки. Правда состояла в том, студенты пили из граненого стакана, взятого из бесплатного автомата с газированной водой без сиропа, стоящего в мастерских.

Все члены дисциплинарной комиссии оказались людьми опытными и твёрдо знали, что с первой рюмки никто не извергает содержимое желудка перед собой. Это процедура происходит гораздо позже — обычно после первой бутылки водки на каждого…

Или после второй и только на каждого… А тут после первой же рюмки и облевал всю раздевалку? Быть такого не может. Слабак! А ещё мечтает стать советским техником-технологом…

Пусть остаётся в технаре и учится у нормальных советских парней искусству поглощения спиртных напитков. Опять же с учёбой у Шильда всё в порядке — твёрдый хорошист. И спортом занимается, выступает за сборную техникума по самбо.

Студенту химико-технологического техникума на первый раз влепили выговор по комсомольской линии, заставили отходить дружинником все субботние и воскресные вечера ближайшего месяца, а также вызвали для беседы маму. Папа скончался ещё в раннем детстве Ивана, и парень помнил его смутно.

Мама, Екатерина Васильевна, работала начальником отдела бухгалтерии на Адмиралтейских верфях и всегда оставалась статной и красивой женщиной. Изредка в её жизни появлялись мужчины, задерживались ненадолго, и с возмужанием сына пропали вообще. Все силы и любовь женщина отдавала своему Ванечке.

После посещения техникума состоялся тяжёлый разговор. Мама не стала переодеваться, осталась в деловом костюме и сразу усадила сына за круглый стол в центре комнаты, сама встала у открытой форточки и закурила. Екатерина Васильевна курила редко, тем более дома.

Сын-спортсмен сидел в своём любимом тёмно-синем спортивном трико, осуждающе смотрел на маму, но ничего не говорил. Не тот случай…

Женщина выдохнула тонкую струю дыма в форточку, несколько секунд смотрела в окно и спросила:

— Ваня, ты папку помнишь?

— Смутно, — удивился вопросу шестнадцатилетний парень.

— Твой отец умер от цирроза печени, когда тебе исполнилось три года, — следующая струя дыма потянулась на не совсем свежий воздух улицы Гороховой.

— Мама, я же говорю, что отца плохо помню, — сын пока не понимал сути разговора. Мать должна была его ругать. И она это умеет. Недаром руководит целым отделом на огромном предприятии. А тут пошли воспоминания детства. Зачем?

— Сынок, твой папа был алкоголиком, — спокойно произнесла мама и добавила, глядя Ивану в глаза: — И точно также умер мой отец, твой дед, которого ты даже не видел.

— К чему этот разговор? — парень встал, подошёл к матери, забрал почти докуренную сигарету, потушил в пепельнице на подоконнике и остался стоять рядом с матерью. Иван был выше её и смотрел сверху вниз.

Женщина подняла голову: