Жизнь замечательных Блонди (СИ)

— Я-то? — Лоренс сдвинул брови. — Пока не знаю, Даниэль. Но лично у меня стойкое впечатление, что все это — замечательная подстава. Взять хотя бы сам факт появления этой девчонки в гостинице. Как она сюда попала, можешь объяснить? Не можешь… — Лоренс вздохнул. — Я еще могу допустить, что она проскользнула мимо портье, на нее не наткнулась ни одна горничная и так далее. Но как она попала в наш номер?

— У нас дверь была не заперта, если ты обратил внимание, — заметил Даниэль.

— И кто же ее не запер? — поинтересовался Лоренс.

— Я выходил первым, — съехидничал Даниэль. — Стало быть, это на твоей совести. С другой стороны, в наше отсутствие могла наведаться горничная или те, кто так любит обыскивать наш номер. Хотя эти-то как раз за собой двери запирают.

— Ладно, оставим это, не суть важно… — отмахнулся Лоренс. — Проникла каким-то образом. Просочилась. И ты знаешь, что, Даниэль? Если сейчас к нам в номер ввалится полиция и репортеры, мы никогда в жизни не отмоемся. И на карьере своей можешь сразу ставить жирный такой крест.

— Да это уж ясно… — Даниэль нахмурился.

В самом деле, ситуация щекотливая. Двое амойских дипломатов в номере, в ванной — несовершеннолетняя девчонка со следами свежих побоев на теле. Вопрос: что подумают обыватели Федерации, когда им со смаком распишут эту картинку в вечерних новостях? Да Лоренсу с Даниэлем шагу шагнуть не дадут, а о хорошей репутации вообще можно будет забыть!

— Что делать будем? — спросил он, наконец.

— А что мы можем сделать? — философски пожал плечами Лоренс. — Если, как ты полагаешь, эта девочка — настоящая бродяжка, максимум, что мы можем для нее сделать, так это накормить и дать немного денег. А если это подстава, в чем я почти не сомневаюсь, то… надо подумать.

— Думай, — вздохнул Даниэль. Он прекрасно знал, что самому ему не хватит опыта, чтобы безболезненно разрулить сложившуюся ситуацию. Оставалось положиться на Лоренса.

— Есть вариант, — сказал тот. — Вызвать полицию самим и заявить, что в наш номер пробралась воришка. Но это прошло бы, сделай мы это сразу. Да и потом, у полиции возникнут те же вопросы: как девчонка умудрилась пробраться в охраняемую гостиницу, в запертый номер…

— Да, теперь уже поздно, — согласился Даниэль. Воришку надо было бы брать за шкирку и тут же звать администрацию, а не отправлять мыться.

— Будем думать дальше, — решил Лоренс…

…Пока что все шло, как по маслу. Амойские дипломаты проглотили наживку, даже не поморщившись, даже не задумавшись толком, каким образом к ним в номер попала посторонняя девчонка. Это, кстати, было самым скользким моментом во всей истории, и свалить незапертую дверь можно было разве что на нерадивую горничную. Не станут же они разбираться…

И в самом деле, не стали. Правда, и повели себя не вполне так, как предполагалось. Тот, что постарше, темноволосый, с белой прядью, поглядывал с подозрением, но рук не распускал, а второй, светленький, — тот и вовсе смотрел с искренней жалостью. Что грязь смывать отправили, это понятно, посмотреть ведь страшно, а вот что станут делать дальше? Оба были парнями здоровенными, и если верить тому, что рассказывали… Впрочем, доводить до крайности Линетт — а звали тощенькую замарашку именно так, — не собиралась. В ее задачу входило выждать нужный момент, а там уж за дело возьмутся те, кому положено. Она проделывала это не в первый раз и ошибиться ну никак не могла.

Линетт О'Хара было не десять лет, а полных пятнадцать, вот только из-за субтильного телосложения и крохотного роста выглядела она совсем ребенком. Лилипуткой она не была, уродцем тоже, просто вот такой удалась непонятно в кого. Вроде бы все родственники были нормального роста и сложения, разве что в прабабку какую-нибудь. Отец, помнится, очень по этому поводу переживал и Линетт недолюбливал, тем более, что и особенным интеллектом она не блистала. Недолюбливал ровно до тех пор, пока не придумал, как приспособить замухрыжку-дочь к делу. С тех пор Линетт числилась внештатным агентом в одной из многочисленных спецслужб, полное название которой занимало несколько строчек, а суть деятельности сводилась к отлову всевозможных психопатов. На кроху Линетт, как на живца, отлично ловились педофилы и прочие маньяки, руководитель ее отдела — родной отец Линетт, — получал благодарности, премии и повышение по службе, а сама Линетт увлеклась работой и даже находила в ней некоторое удовольствие. Ей нравилось преображаться и разыгрывать спектакли, пусть даже из публики наличествовали одни только маньяки да сотрудники родной службы. Жаль, скоро она уже не сможет сходить за ребенка, придется, наверно, переходить в разряд нимфеток, а это амплуа далеко не такое увлекательное. Да и вряд ли ее возьмут, там нужны девчонки посимпатичнее…