Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Поскольку уже говорилось выше об аретинском скульпторе кавалере Леони, но в разных местах, от случая к случаю, неплохо будет, если мы здесь в порядке последовательности расскажем о его произведениях, поистине достойных того, чтобы они прославились и сохранились в памяти потомков. Итак, начав с ювелирного дела и смолоду создав много хороших вещей, и в частности много портретов с натуры, вырезанных им на стальных штампах для медалей, он за немногие годы достиг такого совершенства, что стал известен многим государям и великим людям, в частности императору Карлу V, который, признав его дарование, занял его работами более важными, чем медали. Так, вскоре после того, как он познакомился с Его Величеством, он отлил из бронзы совсем круглую, большую, натуральной величины статую этого императора, а затем одел ее в очень нарядные доспехи, состоявшие из двух тончайших оболочек, которые легко снимаются и надеваются, причем все это пригнано настолько изящно, что всякий, кто видит эту статую одетой, не замечает и едва ли может поверить, что под этим она голая, когда же она голая, никто никогда и не поверит, что ее так хорошо можно одеть в доспехи. Статуя эта опирается на левую ногу, а правой попирает лежащую фигуру, которая олицетворяет Ярость, закована в цепи и держит в руке факел, а под ней разбросано разного вида оружие. На пьедестале, находящемся ныне в Мадриде, начертаны следующие слова: «Caesarus virtute furor domitus»

. («Доблестъю Кесаря смиряется ярость». Пер. А.Габричевского.)

После этих двух статуй Леоне вырезал большой штамп для чеканки медали с портретом Его Величества и с гигантами, испепеляемыми перунами Юпитера, на оборотной ее стороне. За эти работы император пожаловал Леоне пятьдесят дукатов в год, положив их на его имя в Миланский монетный двор, и удобнейший дом в округе Морони, а также рыцарское звание ему и его семье, предоставив всякого рода дворянские привилегии и его потомкам. Пребывая вместе с Его Величеством в Брюсселе, Леоне занимал комнаты в собственном дворце императора, который иной раз в свободное время и заходил к нему посмотреть, как он работает.

Вскоре после этого он изваял из мрамора статую опять-таки императора, затем статуи императрицы и короля Филиппа и, наконец, бюст того же императора, который должен был стоять на высоком месте между двумя картинами, отлитыми на бронзовых плитах. Из бронзы же он сделал бюсты королевы Марии, тогдашнего римского короля Фердинанда, его сына Максимилиана, нынешнего императора, и королевы Элеоноры, которые королева Мария, их заказавшая, поставила в галерее дворца в Бриндизи. Однако долго они там не простояли, так как король Франции Генрих из мести спалил эту галерею, оставив надпись со словами: «Vela Fole, Maria»', я

сказал – из мести, ибо эта королева за несколько лет до этого поступила с ним точно так же. Как бы то ни было, но отделка этой галереи дальше не пошла, названные же бюсты находятся ныне частью во дворце католического короля в Мадриде, а частью в морской гавани Аликанте, откуда Его Величество хотел их перенести в Гранаду, где находятся усыпальницы всех испанских королей.

По возвращении же своем из Испании Леоне привез с собой две тысячи скудо наличными деньгами, не говоря о многих других подарках и почестях, которые ему были пожалованы при этом дворе.

Для герцога Альбы Леоне сделал его бюст, а также бюсты Карла V и короля Филиппа. Для преподобнейшего епископа Аррасского, ныне великого кардинала, именуемого Гранвеллой, он сделал несколько бронзовых ниш овальной формы высотою в два локтя каждая, которые богато расчленены и в которых стоят портретные полуфигуры – в одной Карла V, в другой короля Филиппа, а в третьей этого кардинала; причем все они имеют цоколи в виде изящнейших фигурок. Для синьора Веспасиано Гонзага он сделал большой бронзовый бюст герцога Альбы, который заказчик поставил в своем доме в Саббионете. Для синьора же Чезаре Гонзага он отлил также из металла статую высотой в три локтя, имеющую под собой другую фигуру, вокруг которой сплелась гидра, что должно было изображать отца Чезаре, дона Ферранте, своей добродетелью и мужеством победившего Порок и Зависть, которые тщились навлечь на него немилость Карла в делах по управлению Миланом. Эта статуя, одетая в тогу и в доспехи, частью древние, а частью современные, должна быть перенесена и установлена в Гаустальдо в память этого самого дона Ферранте, отважнейшего полководца.