Жнец

из них уходят, очевидно, зная о его репутации. Третий, стараясь быть храбрым, поднял пистолет. Тристан пожал плечами, выстрелил ему в плечо и указал пистолетом на дверь. Мужчина сбежал, оставив его с отцом наедине.

Тристан прижался к нему и засунул пистолет за пояс. Ее отец посмотрел на него со злобой в глазах. Тристан сел на край стола и наклонился вперед.

— Где она?

— Мертва.

Тристан улыбнулся холодной жесткой улыбкой с ямочками на щеках, которые, как она теперь узнала, у него были.

— Мне нужно сломать еще девять пальцев. Потом два запястья. Два локтя. Два плеча. Шесть ребер я могу сломать, не повредив тебя изнутри, и даже не заставляй меня дойти до нижнего пояса. Да и в твоём возрасте, старик, всё будет долго заживать.

Он склонил голову набок, почти небрежно держась за руку ее отца.

— У меня есть время и терпение, чтобы заставить тебя почувствовать боль, подобной которой ты никогда раньше не чувствовал. Боль, которая заставит тебя просить меня о смерти. Итак, я спрошу еще раз. Где она?

Его пальцы остановились на большом пальце другой руки. Она увидела, как дрожит рука ее отца, его челюсти стиснуты, когда он смотрел на что-то гораздо худшее, чем смерть.

— Я не лгу. Я отдал приказ.

— Где?

— Кладбище за аэропортом, — признался ее отец. — Мои люди следили за ней несколько раз.

Тристан выпрямился, отбросив руку и повернулся, чтобы уйти.

— Она твоя слабость, Хищник? — голос ее отца заставил его замерзнуть.

Ее отец, очевидно, самый глупый человек на

планете, раз подстрекал Тристана, вместо того чтобы сбежать от него.

— После стольких лет я думал, что она будет последним человеком, которого ты будешь искать.

Тристан повернулся, приподняв бровь, его руки расслабились по бокам.

— Ты знаешь, что можешь начать войну не так ли?

Тристан безрадостно усмехнулся.

— У тебя нет смелости для войны, старик. У тебя не хватило смелости защитить свою дочь, когда она тогда была беззащитна с пистолетом, направленным ей в голову. У тебя и сейчас нет смелости.

Ее отец встал, оскорбленный своей мужественностью. Серьезно, какое отношение она имела к этому напыщенному, эгоистичному мужику?

— Я всегда защищал свою дочь. Ты поступил

глупо, придя сюда, — произнес ее отец.

Тристан вернулся к столу и наклонился вперед, положив ладони на поверхность.

— Если хоть один волосок упадёт с её головы, я вернусь сюда снова. Не так тихо, как сейчас, нет. На этот раз я вломлюсь к тебе в дом и убью тебя, и я не буду тратить на это своё драгоценное время.

— Не угрожай мне.

— Я предупреждаю тебя. Отправляй столько

охранников, сколько захочешь, — сказал Тристан мягким, смертоносным тоном. — И молись, чтобы с ней всё было в порядке.

— Почему ты так заботишься о ней? — прямо спросил ее отец.

Морана почувствовала, как ее сердце

остановилось при этом вопросе, ее руки дрожали,

пока она ждала его ответа. Тристан долго не отвечал. И тогда он это сделал.

— Это мне нужно знать, а ей, узнать, —

сказал он угрожающим тоном. — И никому больше.

Повернувшись, он снова подошел к двери, затем остановился, пристально глядя на ее отца своим жестоким взглядом.

— Держись от нее подальше, старик, — жестко предупредил он. — Приди за ней снова, я приду за тобой.

— Ее киска должна быть волшебной, чтобы ты...

Прежде чем ее отец успел закончить эту отвратительную фразу, он был прижат к своему креслу, и Тристан сильно ударил его по недавно зажившему носу. Кровь начала литься изо рта ее отца, заставляя ее понять, что он, вероятно, сломал зуб. Тристан крепко стиснул его челюсть одной рукой и наклонился, почти нос к носу.

— Еще одно слово, — сказал он тоном, от которого по ее телу пробежал холодок. — Дай мне еще один повод отрезать тебе язык.

Ее отец уставился на Тристана, потеряв дар речи.

— Одно слово, — призвал Тристан, маска упала с его глаз. Ее отец молча покачал головой. — А теперь слушай меня внимательно, —произнес Тристан, тряся челюстью отца для выразительности. — Она под моей защитой. Моя. Никто ей не причинит вреда. Никто не посмеет говорить о ней дерьмо. Ни я, ни ты, никто. В следующий раз, если я услышу, что ты назовёшь ее как-то иначе то, я отрежу тебе язык и скормлю его твоим собакам. В следующий раз, когда я увижу тебя где-нибудь рядом с ней, я убью тебя. Держись. От неё. Блядь. По дальше. Ты понял?

Ее отец кивнул. Тристан кивнул.

— Хорошо. И каждый раз, когда ты это будешь забывать, просто вспомни, как я убил своего отца, когда был мальчиком для неё. И думай о людях, которых я могу убить теперь, когда я мужчина, чтобы защитить ее.

Ее отец снова молча кивнул.

На этот раз Тристан Кейн вышел из кабинета.

Ошеломленная Морана откинулась назад.

В шоке.

Ее глаза все еще были прикованы к экрану,

наблюдая, как отец звонит и так далее. Она нажала перемотку и посмотрела все заново с самого начала. Ввод, сломанный большой палец, угрозы, выстрел, новые угрозы, уход. А потом она смотрела это снова, и снова, и снова, пока каждая поза, каждый нюанс, каждое слово не запечатлелось в ее сердце.