Жребий некроманта #3

Бабка пронзительно заорала, запрокинув голову к закопчённому потолку. И у неё во рту блеснули стальные зубы. А я всё-таки дал дёру, потеряв надежду на то, что старуха справится с безумием. Мои сапоги загрохотали по скрипящим половицам. А перепуганный мозг торопливо сообразил, почему Марья Никитична дуреет при виде меня. Она чует во мне дар Повелителя! Сейчас же ведьма, ко всему прочему, каким-то невероятным образом ощущает приближение и самого Василия — и это ещё сильнее сводит её с ума. Вот она и одурела, да не ночью, а при свете дня! Короче, валить надо отсюда! Валить!

Я пулей вылетел из хором и заорал атаману, который сидел на козлах телеги, подперев подбородок кулаком:

— Гони! Гони, твою мать! Хозяйку вот-вот бесы обуяют!

Тот встрепенулся и приказал некролошадям газовать отсюда. Они тотчас ринулись к распахнутым воротам поселения. И мне пришлось на ходу запрыгивать на телегу, полную мужиков. Благо, парочка из них схватили меня за руки и затащили на телегу.

И местные тут же загомонили, встревоженно глядя на меня:

— Шо совсем с Хозяйкой плохо сделалось? А не выйдет ли она из хором? Не поубивает ли кого из поселенцев? Тут же дитятки у многих народились. И бабы, бабы…

— Тишину в студию! — рыкнул я. Мужики послушно угомонились. А я уверенно продолжил: — Нормально всё будет. Сейчас она отойдёт.

— Точно?

— Угу, можете мне верить, — кивнул я, подумав, что раздражитель в моём лице покинул её обитель, а это значит, что она, скорее всего, сможет взять себя в кривые руки.

Мужики после моих слов успокоились и заметно приободрились. Поверили. А я прикинул, что игра близится к финалу. Мне на Безымянном полем довелось пройти кровавую мясорубку, которая ещё сильнее закалила мой дух, и поэтому выходит, что я либо уже готов к ритуалу, либо вот-вот буду готов. Дерьмо. Мне бы хотелось получше подготовиться к кульминации.

Пока же атаман и его ребята довезли меня до погоста. Там я соскочил с телеги и, уже порядком поднаторев, быстро соорудил портал. И на него ушли остатки силы, которые были в заячьей голове.

Я шагнул в клубящийся чёрный туман и вышел из него в тёмном склепе, который освещали лишь те лучи солнца, кои проникали внутрь через щели под дверью и над оной.

И всё вроде бы было привычно и знакомо, но что-то насторожило меня. Да только уже оказалось поздно. Я ощутил за спиной дуновение ветерка, а затем мне на затылок с силой опустилось что-то вроде мешочка с песком. Всё произошло так быстро, что мне даже не удалось обернуться. Боль всепоглощающей вспышкой разорвалась в голове, а сознание поспешило трусливо умчаться во тьму.

А когда я пришёл в себя, то первым делом жалобно застонал, не открывая глаз. Боль пульсировала в районе затылка. И она казалась центром всего моего существа, полностью завладев моим вниманием. Лишь через несколько секунд я отрешился от неё и распахнул пудовые веки. Мне довелось узреть небольшую комнату со стенами из красного, потрескавшегося кирпича. Под низким деревянным потолком на ржавом крючке висела керосиновая лампа. И её тусклый свет падал на кое-где покрытый бурыми пятнами каменный пол. Комната оказалась абсолютно пуста. Тут даже не было окон. Зато наличествовала крепкая дубовая дверь с замочной скважиной и имелась вмурованная в стену метровая цепь со стальным ошейником. Последний неприятно холодил мою шею.

Я инстинктивно дёрнул цепь, проверяя её прочность. Но та, естественно, чудесным образом не развалилась в моих руках. Тогда я окончательно понял, что попал в серьёзный переплёт.

Меня разобрал нешуточный страх. Но я затолкал его в дальний угол сознания и лихорадочно осмотрел себя. Так-с, меня лишили всей одежды за исключением трусов. Вот ведь, мрази. Понятное дело, что и магическую книгу с револьвером тоже умыкнули.

К кому же я попал? Ну, первыми на ум приходят прихвостни Повелителя. Всё-таки они добрались до меня. Выследили, оглушили и до поры до времени оставили мёрзнуть в подвале. А тут реально было холодно. Моё тело быстро покрылось пупырышками и меня стала сотрясать крупная дрожь. Я сел на задницу, обхватил колени руками и начал выстукивать зубами чечётку.

Прохладный, влажный воздух липким одеялом придавливал мои опущенные плечи к полу. А страх снова заметался в груди, стимулируя фантазию. Она мне рисовала такие картины, от которых хотелось быстренько перегрызть себе вены и облегчить смерть. Но я же не привык сдаваться, так что принялся усиленно бороться с распоясавшейся фантазией, и попутно пытался не замечать холод.