Жребий Салема

– Ну же, священник! – прошептал Барлоу.

Губы Каллахэна коснулись холодного горла вампира, где пульсировала вскрытая вена. Священник задержал дыхание на целую, как ему показалось, вечность и беспомощно задергал головой, чувствуя, как размазывает кровь, будто боевую раскраску, по лбу, щекам и подбородку.

Наконец он не выдержал и сглотнул.

21

Энн Нортон вылезла из машины и, даже не вытащив ключ из замка зажигания, отправилась через стоянку к ярко освещенному входу в больницу. Тучи на небе скрыли звезды, и скоро наверняка пойдет дождь. Но Энн не смотрела на небо, а шла вперед, сосредоточенно глядя перед собой.

Она разительно отличалась от той женщины, с которой Бен Миерс познакомился, когда Сьюзен пригласила его на семейный ужин. Та Энн была одета в зеленое шерстяное платье, которое свидетельствовало пусть не о роскоши, но о вполне приличном достатке и материальном благополучии. Энн не была красавицей, но выглядела ухоженной, а волосы были аккуратно уложены.

Сейчас она была в домашних шлепанцах на босу ногу, на голых ногах виднелись варикозные вены (хотя и не такие набухшие благодаря слабому давлению). Поверх ночной рубашки был накинут старый желтый халат, растрепанные волосы развевались на ветру. На бледном лице резко выделялись темные круги под глазами.

Она говорила Сьюзен, предупреждала ее, что от этого Бена Миерса и его друзей хорошего ждать не приходится. Мэтт Берк тоже приложил к этому руку. Они все в сговоре. О да! Она знала. Он ей все рассказал.

Весь день она себя плохо чувствовала, ее одолевала сонливость и слабость. А когда после обеда муж ушел подавать заявление об исчезновении Сьюзен, Энн впала в тяжелую полудрему, и во сне к ней явился он. Красивый, властный, надменный и неотразимый. Волосы зачесаны назад, орлиный нос, чувственный рот с удивительно белыми зубами, волнующе поблескивавшими при улыбке. А глаза… они были красными, но завораживающими. От их взгляда нельзя было оторваться, да и не хотелось.

Он рассказал ей все: и что она должна сделать, и как потом окажется с дочерью и многими другими… и с ним тоже. Но главное даже не Сьюзен, а он. Это ему она хотела угодить, чтобы взамен получить то, чего желала больше всего на свете: его ласки и обладания.

В кармане у нее лежал револьвер тридцать восьмого калибра, принадлежавший мужу.

Она вошла в вестибюль и огляделась. Если кто-нибудь попытается встать на ее пути и остановить, она сметет любого! Нет, не стрельбой. Она выстрелит, только когда окажется в палате Мэтта. Он так велел. Если ее остановят и не позволят осуществить задуманное, он не придет к ней ночью и не осыплет пламенными поцелуями.

За столом регистратуры молоденькая девушка в белой шапочке и халате решала кроссворд под мягким светом настольной лампы. По коридору шел, удаляясь, санитар.

Услышав шаги Энн, дежурная медсестра подняла глаза, но при виде растрепанной женщины с безумным взглядом и в ночном белье заученная улыбка моментально сползла с ее лица. Пустые глаза посетительницы странно блестели, а сама она походила на заводную игрушку, которую привели в действие. Наверное, сбежавшая пациентка.

– Мэм, если…

Энн Нортон, как заправский ковбой с Дикого Запада, выхватила из кармана револьвер и, направив на голову медсестры, скомандовала:

– Повернись!

Девушка беззвучно зашевелила губами и судорожно вздохнула.

– Ни звука! Иначе пристрелю!

Так же судорожно медсестра выдохнула. На ее лице не было ни кровинки.

– Теперь повернись!

Медсестра встала и медленно повернулась. Энн Нортон уже занесла руку, чтобы оглушить ее рукояткой, но в это время кто-то сзади сбил ее с ног.

22

Револьвер выскочил из рук.

Женщина в потертом желтом халате не закричала, но издала высокий гортанный звук и рванулась к нему на четвереньках. Стоявший сзади ошеломленный мужчина тоже бросился за револьвером, но, увидев, что она доберется первой, успел отшвырнуть его ногой в сторону.

– На помощь! – крикнул он. – Помогите!

Энн Нортон с искаженным от ненависти лицом обернулась через плечо и, зашипев, снова устремилась к оружию. Прибежавший на крик санитар мгновение изумленно взирал на открывшуюся его взору картину, потом нагнулся поднял револьвер, оказавшийся у него под ногами.

– Господи Боже! – воскликнул он. – Да эта штука заряжена…

Энн прыгнула на не ожидавшего нападения санитара и пальцами, сложенными в клешню, глубоко оцарапала ему щеку и лоб. Тот, отставив руку, не давал продолжавшей выть женщине дотянуться до оружия.

Мужчина, сбивший ее с ног, все еще не придя в себя, сумел обхватить Энн сзади и оттащить. Позднее он вспоминал, что ощущение было таким, будто в руках у него оказался мешок со змеями. Тело в желтом халате отвратительно извивалось, напрягая каждый мускул.

Видя, что Энн отчаянно пытается вырваться, санитар нанес ей удар в челюсть. Ее глаза закатились, и тело обмякло. Мужчины ошеломленно переглянулись, а у медсестры началась истерика. Она зажала рукой рот, отчего крик стал напоминать звук горна.

– Что, черт возьми, тут творится? – с трудом выдавил мужчина.

– Будь я проклят, если понимаю, – ответил санитар. – Что случилось?