Жрец Без Имени (СИ)

Перед барной стойкой в паре мест от меня находился мужчина. Определить сходу его возраст было довольно сложно, пусть и было понятно, что за плечами у него не один десяток лет, не два и не пять. Старое, морщинистое лицо утопало в посеревшем от времени капюшоне, но разглядеть его не составило труда. Крупный нос, густые седые брови над впалыми глазами. Линия губ скрыта за густыми поседевшими усами, плавно переходящими в густую, пышную, но не длинную бороду. На осунувшемся лице были видны старые шрамы, а обесцветившаяся кожа намекала на нездоровье своего обладателя. Тем не менее, гость не выглядел дряхлой развалюхой. Ростом он, наверняка, обошел меня, да и плечи, скрытые потрепанным плащом были широкими, как у спортсменов или отставных военных.

Так как он был полностью развернут ко мне, для удобства старик опирался локтем на стойку, полностью опустив на нее руку. Широкая ладонь, даже на вид грубая мозолистая кожа, привычные рубцы, намекающие на суровую жизнь и неприятную историю, скрытую за каждым из таких шрамов. Из-за серого балахона я не мог рассмотреть его одежду, но и тех черт, которые я заприметил, было вполне достаточно, чтобы в голове сложился образ хмурого и сурового воина, сложившего на старости лет оружие, но не отказавшегося от прежней жизни. Последнее очень уж выдавал взгляд. Горящие глаза, полные того живого света, воли и решимости.

Встреча с подобными старцами еще ни в одной истории не оканчивалась тихим и спокойным прощанием. А его путанный слог сильно напоминал фольклор. Мифические предвестники, волхвы, пророки и умудренные опытом колдуны и шаманы, вот кто любил говорить загадками. И если его слова про смерть — не шутка, а само присутствие постороннего — не больная фантазия умирающего сознания, с головоломкой лучше справиться. Иначе, предсказанный конец окажется неминуем.

Вот только мое положение не слишком походило на древний фольклор. Куда больше я видел соответствия с современной литературой. Смерть, неожиданный гость, дальше должно пойти предложение века, от которого мне, вероятно, не удастся так легко отказаться. Но от этого меня отделяет загадка.

— Череда состояний. Жизнь и смерть словно соседние кадры на кинопленке, — повторил я слова старика, стараясь разглядеть в аналогии смысл. Ответ нагрянул довольно неожиданный. — Хочешь сказать, что мою пленку заживало?

— Моими стараниями, — не преминул уточнить мужчина. Широкая грубая ладонь огладила кустистую бороду, а на лице появилась довольная ухмылка. — Хорошее сравнение, да боюсь не точное. Я лишь немного остановил проигрыватель и, — вскинув руку, он недвусмысленно вытянул указательный и средний пальцы, а затем клацнул получившимися ножницами. — Жизнь и смерть похожи. Они — разные стороны одного и того же бытия. Сменяя друг друга, они образуют зацикленную бесконечную спираль, записывая и перезаписывая на ленту все новую и новую историю. Но сейчас в кульминационный момент, на смену ушедшей форме не явилась новая.

— Не успела явиться. Но, полагаю, все непременно вернется на круги своя. Ошибку заметят, и я готов руку дать на отсечение, что это случится сразу после этого разговора, — сказал я, представляя костлявую старуху, что стоит за дверью, словно на приеме у терапевта. Прямо перед ней прошмыгнул какой-то тип, и теперь нарушил ход работы, потому что ему надо было только лишь спросить.

— Руку? — мужчина вскинул бровь, словно моя реплика застала его врасплох.

— Чужую, — тут же прибавил я, чем вызвал тихую, едва заметную усмешку. Буду считать, что это было одобрительным хмыканьем. Но впредь слова стоит подбирать осторожнее, а то еще отрубит. Или все же откусит? Все зависит от того, кто передо мной оказался. — В любом случае, с кем имею честь говорить?

— Хороший вопрос, — уверенно отозвался он и отвернулся от меня, уставившись на витрину с алкоголем. — Ты поверишь любому ответу, или же мне придется доказывать слова делом? Учти, что я не на шоу талантов заглянул и потому никаких фокусов демонстрировать не буду.

— Мне хватит имени, — чуть оторопело пояснил я и, понятное дело, соврал. Это понимал и мой собеседник, покачав головой.

— Вряд ли. Ты слишком сильно во всем сомневаешься, ищешь несоответствие, пытаешься осознать то, что невозможно вообразить. Природа твоего разума заставляет тебя задаваться вопросами, но на поиск ответа воли уже не остается, — выдал он, стрельнув в мою сторону взглядом. — И это не так уж плохо. Порой таким людям достаточно дать тот самый ответ, чтобы они перешли от созерцания к действию. И потому я могу смело представиться, не кривя душой. Я — Никто. И меня почти что нет.

Признаться, такой ответ меня обрадовал не больше, чем молчание. Вряд ли у моего собеседника была необходимость врать. Как бы много я ни мечтал о собственной уникальности, мы находимся в разных весовых категориях на этом поприще. К тому же, чтобы обмануть меня, можно было придумать и что-то более разумное.