Жрец Без Имени (СИ)

И пусть он сказал, что все объяснит, куда больше ему было по вкусу тянуть время. Для этого гость достал из внутреннего кармана своего плаща простенькую курительную трубку и принялся набивать ее табаком. Я, в прочем, в стороне стоять не остался. В кармане нашлась помятая пачка "комплимента", а в ней еще несколько сигарет. Приятно, что смерть не лишила меня этой приятной возможности. Хотя, помнится, раньше я не мог пронести сюда что-то из реального мира.

— Угощайся. Не люблю дымить в одиночестве, — ухмыльнулся старик. — Может, хорошая сигарета окажется менее пугающей?

В ответ на его слова я пожал плечами. Мысль о том, что произошло чудо оказалась разбита в пух и прах. Его сотворили, а это менее привлекательное событие. Но после первой затяжки это стало не так важно. Даже если их сделал поддельный бог, вкус и ощущения от этого хуже не стали. Я понимал, что на моих пристрастиях и слабостях откровенно играют, но в такие моменты куда интереснее было подыгрывать.

— Что же, начнем с небольшой аналогии. Если взять, скажем, Титаник. Большой корабль, известный своей печальной судьбой. Уникальный в своей природе, а главное действительно подходящий пример. Мы берем корабль. Он — Титаник. Затем, выбиваем из обшивки заклепку, но перед нами все еще он, Титаник. А теперь мы сносим трубу или даже две, — сказал старик и, запрокинув голову, медленно выпустил серый, почти черный дым. Запах, надо сказать, был ужасающий. Не знаю, что же он жег в трубке, но из мыслей о корабликах меня вернуло моментально. Мужчина же, будто и не заметил, продолжал свою тихую монотонную речь. — Даже без труб, обшивки, кают и палубы Титаник остается таковым. От него можно отделять и отделять, но в наших руках будет уродливая, разрушенная версия все того же корабля. Даже если в итоге все, что у нас будет — это кусок обшивки размером с ладонь, от которого мы раз от разу отрываем все больше…

— Это все еще Титаник, — хмуро закончил я, невольно склоняя голову. — Но ведь даже при малейшем изменении слова "тот же самый" уже не актуальны.

— Именно, любое изменение меняет суть, пусть и немного, но корабль — это корабль. Ты будешь тем же человеком, если лишишься руки. Сейчас у тебя и вовсе нет живого тела. Все, что от тебя осталось, так это проекция, видимая мной. От тебя ничего не осталось, но перестал ли ты быть собой? Можно ли сказать, что развалина, оставшаяся под рекламным щитом, более достойная зваться человеком, чем ты?

— Я здесь и сейчас, — невольно согласился я, понимая направление мысли. Если думать о корабле или человеке не как о совокупности частей, а предположить, что есть нечто большее, сокрытое за именем, даже полное разрушение оболочки не отменяет факт присутствия. — Хочешь сказать, что даже если этот последний кусок выкинуть, Титаник все еще будет перед нами? Даже не имея ни единой материальной части?

— А как, по-твоему, появляются призраки и привидения? — развел руками Старик, носом выдыхая черные облака горького дыма. — Хотя призраки в вашей "Реальности" не пользуются популярностью.

— Хочешь сказать, что ты — призрак Бога?

— Если упростить до примитивных терминов, такое определение будет вполне уместно, — спокойно согласился гость и опустошил свой бокал, тут же наполняя его повторно. — Хотя в моем случае, правильнее сказать, что от меня остался ноль без палки. А ноль — тоже число, пусть и очень маленькое.

— И когда ты говоришь о передаче силы, ты предлагаешь мне этот самый ноль? Буквально "ничего"?

— С каких это ноль стал ничем? Ничего — это про тебя, Абисс, у тебя нет цифры. А мой ноль — это цифра, которая может расти. Может стать единицей, двойкой и так далее. Вот только я не могу развиваться. Не сможешь же ты починить корабль, от которого не осталось даже ржавого болта. Так и я не способен вернуться. Поэтому мне нужен игрок, достаточно способный, чтобы не утопить нас обоих, но и умный, чтобы здраво распорядиться таким наследием.

— А от тебя ничего не останется? Из "почти никто" станешь никем окончательно? Исчезнешь?

— Смерть, жизнь, я уже говорил, что это — череда состояний. К тому же, последний мой фрагмент станет частью новой жизни. Всего лишь силой, зато мои убийцы трижды пожалеют, — холодно сообщил мужчина и стряхнул сгоревший табак в пепельницу. — Но сделка — это дело добровольное. Не хочу нагнетать, ведь у тебя есть выбор. Смерть в вашем мире или жизнь в новом.

— Поставил вопрос ребром, стало быть, — констатировал я, накрыв одной рукой глаза. Неожиданно стало неприятно. Варианта с перерождением без обязательств мне не давали, а перспектива вернуться в прежние условия, где меня моментально приберет к рукам костлявая выглядит непривлекательно. Все же, я очень не хочу умирать. — Ты сказал, что знаешь мой ответ. Так надо ли мне его озвучивать?

— Я уже объяснял. Сказанное слово от несказанного отличается так же, как совершённый поступок от несовершённого. И будем откровенны, мое знание не освобождает нас от этого правила свободной воли.

— Тогда выбора у меня нет. Как это будет? — на выдохе спросил я.