Жрица Итфат

Как только дива и жрица вышли из мегалита, их тут же обволокла тьма, казавшаяся чуть ли не осязаемой. Это было очень необычное ощущение. Ведь под темнотой обычно понимается пустота при отсутствии чего-либо, даже света. Однако в ночной метареальности свет присутствовал, с тем лишь отличием, что не освещал предметы, а окрашивал в различные оттенки черного. Воздух, и тот был буквально выкрашен в черный цвет. Строения были еще чернее. И только фигуры подруг светились, особенно яркие их детали.

У Матильды лицо и волосы сияли голубым свечением, а туфли на платформе и бант розовым. У Итфат лицо горело багровой раскраской, а бриллиантовый воротничок искрился всеми цветами радуги. Темно-зеленый комбинезон дивы и темно-синее платье жрицы светились глубоко густыми тонами. Причем волосы жрицы, и без того черные, казались еще чернее. А вот руки у обеих были ослепительно белыми.

Общая картина со стороны выглядела так, будто изображенные на ней две светящиеся персоны ожили и гуляют в застывшей акварели. Особо если учесть, что подруги были заметно «оживлены» после распития живительного, хоть и безобидного напитка. Матильда семенила на своих платформах, а Итфат шагала, широко размахивая руками.

Напиточек, видимо, придал им храбрости, поскольку подобная прогулка никак не сходила за увеселительную. Жутковатое пространство сновидений теперь превратилось в еще более пугающее пространство теней. И чего в их отчаянной вылазке было больше, смелости или безрассудства, сказать трудно. А может, уже и освоились так, что все было нипочем.

– Фати, тебе страшно? – спросила Матильда. – Мне нет.

– Мне тоже не очень, – ответила Итфат. – Страх уже как-то выродился, выцвел.

– Как старое платье?

– Типа того. Когда страшнее дальше некуда, тогда дальше и не страшно.

– У тебя всегда такие точные фразы! Я горжусь тобой. Тем, что у меня есть такая подруга.

– Я тоже, Тили, тобой горжусь.

– А я бóльше тобой горжусь!

– Нет я больше!

– Нет я!

Подружки рассмеялись. Так, хихикая и толкаясь, они незаметно для себя ушли на приличное расстояние от спасительного мегалита. Оказавшись в темном лабиринте улиц, обе замолчали и стали двигаться осторожней, оглядываясь по сторонам. Все же, обстановка была отнюдь не идиллической. А стук их каблуков в мертвой тишине звучал как-то неестественно и странно.

Завернув за угол, они внезапно остановились. Теперь тишина была действительно мертвой. Посреди улицы стояли два манекена, застывши в таких позах, словно о чем-то меж собой переговаривались. Их глаза зловеще горели во тьме. Дива и жрица, несмотря на свое бахвальство, замерли от испуга. Представшее зрелище вводило в оцепенение, буквально гипнотизируя своей абсолютной неподвижностью.

Наконец, подруги очнулись и принялись ходить вокруг, осматривая истуканов.

– У меня аж все похолодело внутри, – сказала Матильда.

– А у меня мурашки по коже так и бегают, – сказала Итфат.

– Ну, кто первый попробует?

– Давай ты. Ты все же видела их живьем.

– О мама-мия, я бы не сказала, что они живые, в полном смысле. Они даже не живые мертвецы, а как бы ожившие манекены.

– Ну так они и есть, манекены сновидения. Чистые персонажи, без души и сознания. Если сновидение крутится, они действуют не по своей воле, а по сюжету.

– Ты хочешь сказать, подчиняются сценарию, как герои кинокартины?

– Что такое сценарий? – спросила Итфат.

– То же самое, что сюжет, где вдобавок по ролям расписано, кто и что должен говорить и делать, – ответила Матильда.

– Да, вот в этом смысле кино владеет персонажами.

– Но ведь мы тоже можем влиять на персонажей сновидения? У меня, во всяком случае, получалось.

– Можем, если по уровню осознания стоим выше. А если себя не осознаем, тогда мы такие же персонажи, и кино точно так же владеет нами.

– И в реальности, и в сновидении?

– Всенепременно, Матильдочка. Точнее, влиять мы способны не на самих персонажей, а на сюжет, которому они следуют.

– Как это? Выходит, я повлияла не на гламроков, а на сценарий? А мне казалось наоборот, будто я подчинила их своей воле.

– Это только кажется. На самом деле, сновидящий задает именно сюжет сновидения. Вольно или невольно.

– Так в реальности то же самое! Например, если чего-то боишься, оно как назло случается.

– Да, это когда невольно.

– А вольно когда?

– Когда намеренно задаешь ход сюжета.

– И такое тоже, и в сновидении, и в реальности возможно?

– Всенесомненно, Матильдочка.

– Фати, ты меня постоянно удивляешь. Ну в сновидении ладно, понятно. Но как в реальности? Как я могу задавать ход событий? Они ведь сами собою катятся!

– Тили, это ты меня постоянно удивляешь. Ты уже проделывала подобный фокус с реальностью.

– С мéтареальностью, ты хочешь сказать? Здесь-то все проще, мы в пространстве сновидений.

– Нет, с реальностью. Ты что, забыла, как опрокинула ту, красулю, свою дублершу?

– А-а-а! Ну так все равно, я это сделала отсюда, с этой стороны зеркала.

– А какая разница?

Данный вопрос, казалось, поставил Матильду в тупик. Потеряв дар речи, она с раскрытым ртом уставилась на жрицу.

– Какая разница? – повторила та.

– Но ты же сама говорила, в реальности все гораздо сложнее, чем здесь.