Жрица Итфат

Во внешнем облике оживших манекенов ничего не изменилось. Серые балахоны с капюшонами, лица и руки тоже серые, восковые. Несмотря на эмоциональные выкрики, их физиономии хранили бесстрастное выражение. Жрица держалась гордо и невозмутимо, как индейский вождь у столба пыток. На дикарей внимания не обращала и молча глядела куда-то вдаль, поверх голов.

Невозмутимость жертвы уже понемногу начала раздражать гламроков. Они прекратили топтаться и бормотать, повернулись к ней, высунули языки и с дружным воем принялись мотать головами. Сие действо, по всей видимости, имело своей целью устрашение пленницы, однако должного впечатления так и не произвело, напротив, на лице Итфат проявилась ироничная улыбка.

– Красная королевица! – продолжали они, не то грозить жертве, не то самих себя раззадоривать. – Съедим ее! Съедим!

Теперь дикари удумали новый ритуал. Каждый, поочередно подбегая к пленнице, снимал капюшон, терся лысой головой о ее живот, затем оборачивался к остальным и выкрикивал:

– Красная королевица! – и тут же быстро нахлобучивал капюшон и отскакивал в общий строй. Остальные, в свою очередь, дружно подхватывали:

– Съедим ее! Съедим!

На большее разнообразие слов и действий у них фантазии, видимо, не хватало. Но большего и не требовалось. Судя по торжествующим крикам, такое обращение должно было сходить за неслыханную дерзость и святотатство по отношению к «королевице».

После того как в измывательском обряде поучаствовали все, самый отважный решился на совсем уж из ряда вон выходящий поступок. Забежав за спину жертве, гламрок состроил страшную гримасу, высунул язык и лизнул бриллиантовый воротничок на платье Итфат. Толпа отреагировала одновременно удивленным и одобрительным воем. Однако смельчак тем не ограничился. Выступив вперед, он огласил ключевой вопрос:

– А как мы ее съедим? Как?

Из толпы наперебой посыпались ответы, по обыкновению, в двух вариантах:

– Зажарим ее! – кричали одни.

– Нет, сварим! – вторили другие.

Дикари уже легко произносили букву «р», так что перебранка шла без фонетических проблем, как торг, в котором выигрывает тот, кто орет громче. Победили первые.

– Зажарим! – пришли они к дружному соглашению.

Несколько гламроков, недолго собиравшись, откуда-то приволокли огромную сковородку, диаметром с человеческий рост. Остальные принялись, кто разжигать костер, кто плясать вокруг жертвы с высунутыми языками и выпученными глазами. Вся вакханалия сопровождалась двумя стандартными воплями: «Красная королевица!» и «Съедим ее! Съедим!»

– Матильда! – подала наконец голос Итфат, – Матильда-а-а! – позвала она громко, но совершенно спокойно, будто приглашала заспавшуюся подругу к завтраку.

Та, вероятно лишь только сейчас разбуженная шумом, выбежала из мегалита босиком в одной пижаме.

– А-а-а-а! – закричала Матильда. – Что же вы делаете, уроды страшные! Сейчас же ее освободите! Фати! – она подбежала к столбу и попыталась развязать ремни, но те были затянуты накрепко.

– Ах вы уроды стрáшные! Освободите ее сейчас же!

Гламроки на мгновенье опешили, прервав свои занятия, и взволнованно заголосили:

– Мана-тида! Мана-тида! Наша мана!

– Что вы должны делать? – спросила Матильда, сообразив, что дикарей необходимо как-то взять под контроль.

– Читать бредни! – хором ответили те.

– Чего нельзя делать?

– Нельзя делать то, что нельзя!

– Точнее! Чего делать нельзя?

– Нельзя поедать друг друга!

– Что вы собираетесь делать?

– Съедим ее! Съедим!

– Вам же сказано, нельзя поедать друг друга!

– Можно-можно! Нельзя наших! Она не наша! – это был безапелляционный аргумент гламроков, и они с прежним энтузиазмом продолжили подбрасывать дрова в костер.

– Но я ваша мана! – возразила Матильда. – Я запрещаю вам! Это моя подруга, и вы сейчас же отвяжете и отпустите ее!

– Мы не можем! – отвечали гламроки. – Мы должны ее съесть!

– Они не могут, Тили, – спокойно сказала Итфат. – Они подчиняются своему сценарию, как безусловному рефлексу, инстинкту.

– Это мы еще посмотрим! Эй, вы, слышите, вам нельзя ее есть!

– Можно-можно!

– Если вы это сделаете, будет полный краш!

– Не будет! Не будет!

– Будет-будет! Она тоже мана! Мы обе маны!

Гламроки пришли в некоторое замешательство. Они посовещались меж собой, и один из них, храбрец-удалец, который отважился лизнуть воротничок жрицы, выступил вперед.

– Пусть докажет, что она мана!

Матильда встревоженно посмотрела на Итфат.

– Не волнуйся, Тили, пусть меня отвяжут.

– Слышите, вы, охламоны, отвязывайте! – приказала Матильда. – Сейчас вы убедитесь, что она тоже мана! – а шепотом спросила, – Фати, что ты собираешься делать?

– Взломаю сценарий, – ответила Итфат.

– Как?

Договорить они не смогли, потому что два гламрока взялись отвязывать ремни, а остальные плотным кольцом выстроились вокруг. В центре стоял храбрец-удалец. Как только жрица была освобождена, он по привычке запел:

– Красная короле… – но допеть до конца не успел.