Читаем Жуков. Маршал на белом коне полностью

Никакого отношения к войскам НКВД и подразделениям Смерша эти заградотряды не имели. Подчинялись они исключительно командирам стрелковых полков и дивизий. Архивные исследования действий 29, 50 и 43-й армий Западного фронта в период битвы за Москву свидетельствуют, что заградотряды, созданные на основании директивы Ставки, формировались из лучших красноармейцев и сержантов, взводами и ротами командовали лучшие, проверенные в бою офицеры, укомплектовывались новым стрелковым оружием, в том числе автоматическим, полностью обеспечивались транспортом; кроме того, каждому заградотряду придавались либо танкетка, либо бронеавтомобиль, либо лёгкий танк. В самые напряжённые дни подмосковного противостояния эти мобильные и хорошо вооружённые подразделения, как правило, выполняли функции пожарных команд — командир дивизии бросал их туда, где ситуация накалялась до предела. В период контрнаступления очень часто в донесениях командиров дивизий и полков появлялась такая фраза: «Первыми в опорный пункт противника ворвались отдельный разведбат и заградотряд под командованием капитана…» Так что стрелять из пулемётов по толпам отступающих частей им было попросту некогда. Хотя и позади передовых порядков полков и батальонов заградительные подразделения стояли. Перехватывая узлы дорог и важнейшие направления, они задерживали дезертиров и подозрительных, не допуская их в тыл и в зону военных действий.

Одновременно существовали заградительные взводы и роты войск НКВД. Их целью были немецкие шпионы и диверсанты, агенты немецкой разведки.

С начала войны и по 10 октября 1941 года заградотрядами различного подчинения было задержано 657 364 человека. В основном это были дезертиры. Их направляли на пункты сбора. И вскоре бежавшие с фронта снова оказывались в окопах. Но были и такие, кто при проверке документов вызывал подозрение. Их арестовывали и начинали более тщательное разбирательство. В полосе Западного фронта к 10 октября было арестовано 4013 человек. Из них 2136 человек расстреляли. 556 — перед строем.

Когда немцы начали отступать, в их дивизиях сразу же появились заградительные отряды. Отступление пожирает гораздо больше ресурсов, а степень жестокости в рядах отступающих доходит до крайности.

Глава двадцать четвёртая

Ленинград

«Сталин сказал мне: либо отстоите город, либо погибнете там вместе с армией, третьего пути у нас нет…»

Когда Жуков прибыл из-под Ельни в Москву и услышал от Верховного, что дела под Киевом очень плохи, он подумал, что теперь его ждёт Юго-Западный фронт. Воюя на Резервном фронте, он несколько раз посылал в Ставку свои предположения по поводу развития событий под Киевом, писал о необходимости отвода войск.

Верховный расспросил его о 24-й армии, о дивизиях, которые особо отличились в боях за Ельню. И вдруг без всякого перехода сказал:

— Вам придётся лететь в Ленинград и принять от Ворошилова командование фронтом и Балтфлотом.

— Готов выполнить любое задание.

— Город почти в безнадёжном состоянии. Если немцы возьмут Ленинград и соединятся с финнами, они тут же с северо-востока, в обход, ударят на Москву. — Сталин сделал паузу. — Имейте в виду, в Ленинград вам придётся перелетать через линию фронта или через Ладожское озеро, которое контролируется немецкой авиацией.

Верховный взял со стола блокнот и быстро что-то в нём написал, затем вырвал из него лист, сложил и подал Жукову:

— Лично вручите товарищу Ворошилову. — И, раскурив трубку, сказал: — Приказ Ставки о вашем назначении будет отдан позже, когда прибудете в Ленинград.

На вопрос Сталина, какие будут просьбы, Жуков ответил, что ему в помощь нужны два-три генерала. Сталин кивнул:

— Берите кого хотите.

Настроение Верховного было подавленным. И он снова заговорил о Киеве:

— Плохо складываются дела на Юго-Западном направлении. Мы решили заменить там главкома. Кого, по вашему мнению, следует туда послать?

— Маршала Тимошенко, — не раздумывая, сказал Жуков.

Сталин посмотрел на Жукова вопросительно, ожидая пояснения. И Жуков продолжил:

— Маршал Тимошенко за последнее время получил большую практику в организации боевых действий, да и Украину он знает хорошо.

— Рекомендуете Тимошенко?

— Да.

— Пожалуй, вы правы. А кому поручим вместо Тимошенко командовать Западным фронтом?

— Командующему 19-й армией генерал-лейтенанту Коневу.

Как впоследствии вспоминал маршал, Сталин сразу же отдал по телефону распоряжение начальнику Генштаба Шапошникову вызвать в Москву Тимошенко и готовить приказ о назначении Конева.

Тема встречи была исчерпана, но Верховный не отпускал генерала.

— Как вы расцениваете дальнейшие планы и возможности противника? — спросил он.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное