Журнал Наш Современник 2006 #7

С точки зрения Тютчева, одна из главных задач и заключается в том, чтобы обнаружить истинную почву и корень “этого явления” и преодолеть бессознательность и невменяемость по отношению к нему. В его представлении умудренная власть должна по возможности изолироваться от “паразитических элементов” и обходиться без посредничества самодовлеющих бюрократов, осознать свою безнародность и отказаться от “медиатизации русской народности” (т. е. низведения ее на уровень объекта приложения разных сил и идей): “ч е м н а р о д н е е с а м о д е р ж а в и е, т е м с а м о д е р- ж а в н е е н а р о д”. По его мнению, таков “закон нашей возможной конституции”.

Тютчев приводит конкретные примеры того, как неисполнение “невидимых” законов самодержавного правления приводит в действие “темную основу нашей природы” и дает плачевные результаты “профессиональной” политической деятельности его представителей. “Р а з л о ж е н и е повсюду. Мы двигаемся к пропасти не от излишней пылкости, а просто по нерадению. В правительственных сферах бессознательность и отсутствие совести достигли таких размеров, что этого нельзя постичь, не убедившись воочию. По словам людей наиболее осведомленных, благодаря нелепым переговорам о последнем займе, постыдным образом потерпевшим неудачу, банкротство возможно более чем когда-либо и станет неминуемым в тот день, когда мы будем призваны подать признак жизни можно сказать вместе с Гамлетом: ч т о — т о п р о г н и л о в к о р о л е в с т в е д а т с к о м”. Внешне “нелепые”, а по сути закономерные действия бессовестной, тщеславной и самодостаточной “клики” поэт наблюдал и во время Крымской войны, когда высшие чиновники разворовывали казну, а цензура преуменьшала и умалчивала потери врага и вычеркивала чересчур смелые, по ее мнению, фразы. В реальной действительности духовно-нравственные законы бытия, в лучшем случае, воспринимались руководящими кругами как эфемерная “метафизика”, а ставка делалась на “прагматизм”, демонстрацию силы и доходящие до абсурда запреты самодержавных бюрократов. И тогда, несмотря на внешнюю мощь, духовная ослабленность власти оборачивается усилением материальных аппетитов, эгоистических инстинктов и интеллектуальной пустоты в ее рядах, что и приводит ее к внутреннему подгниванию и постепенному “изнеможению”. Следовательно, существенная задача заключается в том, чтобы власть прояснила свое сокровенное религиозное кредо, “удостоверилась в своих идеях”, обрела “потерянную совесть”, стала более разборчивой по отношению к духовно-нравственному состоянию своих служителей. В устах Тютчева такие слова и понятия, как совесть, честь, благородство, бесчестие, порок и т. п., являются не конъюнктурной риторикой или красивыми оборотами салонной речи, а выражают основополагающий элемент в поведении людей, “незаметно” обусловливающий их судьбы. Его размышления можно пояснить высказываниями А. С. Хомякова, писавшего, что так называемый “реализм”, искусственность и хитрость в достижении ближайших тактических выгод стратегически проигрышны, в конечном счете сами себя наказывают, и что “всякое начало, истекающее из духа и совести, далеко выше всякой формальности и бумажной административности. Одно живо и живит, другое мертво и мертвит”. Более того, “та частная польза, которую мог бы принести ум человека порочного в должности общественной, гораздо ниже того соблазна, который истекает из его возвышения”.

II