Журнал Наш Современник 2009 #2

КОТЮКОВ Лев Константинович - известный русский поэт, уроженец Орловщины, автор многих поэтических книг, член Союза писателей России

* * *

Не ведаю: где нынче быль и небыль. Стою во тьме у замерших ракит. Снежинкою с невидимого неба - В огонь времён душа моя летит.

А время - в бесконечном невозможном, И время до рождения - во мне… Душа-снежинка на ладони Божьей Не тает в грозно-яростном огне.

В ГЛУШИ РЕЧНОЙ

В речной извилистой глуши Печальны тёмные растенья. Печаль мирская - смерть души, Печаль о Боге - свет спасенья.

И росы падают с небес, И сердце в трепетной остуде… Но слышу я: наперерез Спешат неведомые люди.

Во мне - небесная роса Преобразится в кровь Господню. Я выхожу на голоса Из дня грядущего - в сегодня.

И смотрит в душу мир иной, Забывший в водах отраженье. И никого передо мной, Лишь в травах смутное движенье…

/Г/ГУ/

ДМИТРИЙ ИГУМНОВ

ВЫБОРЫ

РАССКАЗ

Давно это было - в советское время…

Был у меня закадычный друг Игорь Соломин. Вечерами, особенно в субботу или в канун праздников, собирались у него на квартире. Травили анекдоты, пели полувоенные и полублатные песни, спорили… Всё это, конечно, под водочку. Нет, не пьянствовали, но в подпитии находиться случалось. Больше, конечно, рассуждали о девчонках. Но не только о них. Затевались иной раз споры политические.

Жил Игорь в то время со своей матерью и старенькой тётушкой Марией Ивановной. Тихая и наивная Мария Ивановна самозабвенно любила своего единственного племянника. Кроме того, она очень почтительно относилась к военным. Это обстоятельство давало повод племяннику подшучивать над тётушкой-старушкой.

- Вот представь, тёть Мань. Останавливается у нас перед домом чёрная "Чайка". Выходит из неё сам маршал Будённый… - В такие моменты поддатенький племянник старался не только интонациями, но и жестами красочно дополнить воображаемую картину. - Входит к нам Семён Михайлович, опускается на одно колено и, крутя усы, говорит: - Дорогая Мария Ивановна, предлагаю вам руку и сердце!

Мы хихикали, а бедная старушка чуть ли не со слезами на глазах махала на племянника руками:

- Ты что! Ты что, Игорёк? Разве можно такое представить!

ИГУМНОВ Дмитрий Васильевич родился в Москве в 1937 году. Служил на Балтийском флоте. Окончил Всесоюзный заочный энергетический институт. В настоящее время преподаватель Московского института радиотехники, электроники и автоматики. Автор книги прозы "Рыжий". Живёт в Москве

Так вот, однажды, в канун выборов в Верховный Совет СССР, возник у нас "политический спор" - о существующей системе народного волеизъявления. Я на хмельную голову горячился и утверждал:

- Если кому-то не нравится кандидатура депутата - вычеркни. И предложи другую кандидатуру!

- Ну вот и попробуй, - возражал мне наш общий с Игорем приятель Борька Березкин.

- И попробую! - не унимался я. - Вот пойду завтра и сделаю, как хочу!

- Флаг в руки, - иронично поддержал Игорь и, ударив по гитарным струнам, с надрывом запел:

Держась за Раю,

Как за ручку от трамвая…

На следующее воскресное утро моя решимость проявить гражданское волеизъявление не пропала. Часов в десять я уже был на избирательном участке. Зарегистрировался, взял бюллетень.

Как на всяких свободных выборах, у нас в то время были предусмотрены специальные кабинки. В такую кабинку мог зайти каждый избиратель и втайне написать в бюллетене, что хочет. Но желающих практически не было. Зачем? Проще сразу пройти от регистрационного стола избирательной комиссии к урне и бросить в неё бюллетень. Все ведь всё понимали…

Так вот, я взял бюллетень, повертел в руках - и шмыг в кабинку. Сразу закрыл в ней шторки, а в небольшую щелку между шторками решил понаблюдать. Смотрю, в зале все присутствующие замерли. Прямо-таки немая сцена из "Ревизора". Небось, думают: "Во псих! Чего бы не натворил!"

В кабинке на столике лежала шариковая ручка, привязанная бечёвкой к стойке. Но я подготовился к выборам основательно - имел свою. Я здорово волновался, и всё же… Всё же вычеркнул из бюллетеня фамилию какого-то претендента на депутатский мандат. Вычеркнул, но тут же стал колебаться. Сам-то я колебался, а рука моя взяла, да и написала имя нового претендента: "Мария Ивановна Соломина".

Вышел я из кабинки, подошёл к урне. Тишина в зале гробовая. Все глядят на меня настороженно. Рядом с урной стоит милиционер и смотрит подозрительно - готов в любую минуту арестовать. Тут мне по-настоящему стало страшно. Но пути назад нет.