Журнал Наш Современник №3 (2001)

Но тогда о какой редакции акта отречения здесь идет речь? — обыкновенно ведь указывается, что Государь собственноручно изменил проект, вписав слова “...и за Сына” и проч. Быть может, имеется в виду известная телеграмма Государя, переданная им для отправки ген. Рузскому около трех часов пополудни 2 марта, — т. е.

до

прибытия во Псков Гучкова и Шульгина, — на имя председателя Думы: “...Я готов отречься от престола в пользу Моего сына с тем, чтобы он оставался при мне до совершеннолетия при регентстве Моего брата Великого Князя Михаила Александровича”. В таком случае — это явная путаница, нарушение следственно-временных связей. Позднейшие (1962—1968 гг.) комментарии “историографа” М. В. Родзянко — его невестки Елизаветы Федоровны не вносят ясности, ибо также ограничиваются общеизвестным: “...генерал Рузский, после разговоров по прямому проводу с Родзянко, получил от Государя его отречение в пользу сына, которое он собирался передать телеграфно, а затем переслать М.В., но, узнав, что два члена Думы едут за отречением, посчитал нужным задержать его опубликование и оставил отречение у себя”. Как бы то ни было, история возникновения текста акта отречения, его промежуточных и последней редакций, была и остается не вполне ясной. Автор ценнейших воспоминаний (вышедших в 1969 г. в Нью-Йорке), по сей день в России малоизвестных, полковник Генерального штаба Б. Н. Сергеевский — начальник службы связи в императорской Ставке, пишет по этому поводу: “...вероятно, около 12 ч. 30 м. (2 марта 1917 г. —

Ю. М.

), проходя через никем не занятую комнату, я увидел какую-то заседавшую там комиссию, в составе Начальника Оперативного Отделения ген. шт. подполковника Барановского, Статского Советника Базили и капитана Брагина (юриста по образованию). Они меня окликнули и спросили, нет ли у меня в Службе Связи 1-го тома Свода Законов (Законы Основные). При этом выяснилось, что эта комиссия составляет проект Акта Отречения и никак не может найти этого тома”. В комментариях здесь нужды нет. Но двинемся дальше. “Через час текст этого проекта поступил ко мне для его передачи во Псков, — продолжает мемуарист. — Текст этот оказался буквально тот, который был подписан Государем, но... по тексту Ставки Престол передавался Наследнику Цесаревичу, а в подписанном Государем тексте... престол передавался Вел. Кн. Михаилу Александровичу... Это изменение никому в Ставке не было известно вплоть до получения известий об уже состоявшемся отречении”.