Журнал Наш Современник №5 (2001)

Труженик знает, что надеяться надо только на самого себя. Вот почему и таскаешь воду на грядки до надрыва. О гуманитарной помощи мы только слышим по радио, видим по телевизору, да в печати узнаем. Да и стыдно даже думать об этой милостыне.

Я - и миллионы таких, как я - единственно чего просим от всех вас наверху: не мешайте работать! Мы и вас прокормим, только не задевайте нас внизу. А то худо будет всем - и кто разжигает страсти, и кто трудится... Орлов М. Ф., Псковская обл., Новосокольники".

Колоритная, по-своему обаятельная и убедительная речь. Так сказать, глас народа. В 93-м он был усилен всеми динамиками демпропаганды. Человек от земли, которого годами привычно третировали чванливые столичные корреспонденты, вдруг оказался в цене. Ему совали микрофон в чаянии услышать именно то, что написал мне читатель: не будите, не мешайте, не лезьте! Юркие работники СМИ знали: если МУЖИК не вмешается, у Ельцина достанет сил задавить московскую оппозицию.

Когда не хватало "аборигенов", использовали переодетых столичных актеров. Помню такого в сюжете "Пресс-клуба". Я сразу усомнился: крестьянин, рассуждает о хозяйстве, депутатов кроет (затем и снимали!), а само хозяйство не показывают. Зато Г. Каспаров, приглашенный на передачу, за сюжет ухватился: вот он, новый дед Щукарь, вот оно, мнение народа! Когда в титрах выплыло: в роли мужика - артист такой-то, гроссмейстер и политик по совместительству не знал куда деваться от стыда...

Впрочем, в переодеваниях не было особой нужды. Действительно, миллионы, то самое молчаливое большинство, смотрели на происходящее в Москве, как на пьесу в театре. Они не были сторонниками Ельцина (как пыталось изобразить ТВ), они просто н и к о г о не поддерживали. В статье "Строители земли" я пытался образумить: "Пора понять: речь о нашей судьбе. Одни борются против нас, другие за нас. И если вся страна будет сидеть в креслах и пресыщенно цедить: надоело, - нетрудно представить, к т о победит. И ч т о тогда будет с Россией. Очнитесь, вспомните: вы не только телезрители - русские люди. Сколько бы ни переключали программу, вам никуда не деться от наших реалий, не убежать с этой земли. Телевизор - не авиалайнер, не перенесет вас в спокойное место. Ваше благополучие, будущее зависит от той борьбы, что идет сейчас вокруг России".

В ответ: не буди! Спросить бы этого хлопотливого мужичка - как живется ему сейчас на благодатной глуби? Ему казалось, что от происходящего в Москве он не зависит: "Надеяться надо только на самого себя". Но одно дело - надеяться на себя, а брать удобрения из совхоза. Да и тракториста при случае попросить вспахать участок. Да и комбикорма за полцены - из того же источника. В 1993-м совхоз, скорее всего, еще существовал. Другое дело - теперь, когда нет ничего: ни тракторов, ни комбикормов, ни удобрений. Ни пресловутой социалки, которая худо-бедно в советском селе существовала: медпункт (а то и больница), магазин, Дом культуры с библиотекой (не оттуда ли прочитанный номер "Нашего современника"?), Дом быта с парикмахерской, мастерской по ремонту телевизоров... Теперь, поди, и программу "Время" пскович не посмотрит. Да и зачем смотреть - в столице после 93-го тишь и благодать...

И еще - в столице враги. Свои бандиты, ограбившие и этого псковского мужика в 92-м, 98-м. И чужеземцы, надсмотрщики от всевозможных международных фондов, бдительно следящие, не очухалась ли, не поднимается ли Россия, и при первых же признаках подъема туже затягивающие петлю - долгов, санкций.

Хотя моего пейзанина чужеземцы не пугают. Он вспоминает: "Началась война. Мне было 10 лет. Нас у матери было трое - один другого меньше. Наши ушли. Мы в деревне остались без лошадей, без хлеба, соли, спичек. Пришли немцы. Было страшно. Передовые немецкие части вызывали чувство униженности. Не знаю, как они, но мы их ненавидели... Немцы не только сказали, но и подтвердили: "Земля принадлежит тому, кто ее обрабатывает". Через 2 года мы уже жили хорошо. Чего не было у нас, обменивали на свои продукты у немцев. Мы им мясо, яйца, молоко, хлеб - они нам косы, серпы, соль, спички. Я только под оккупацией и ел льняное, конопляное масло и носил прекрасные льняные рубашки".