Журнал Наш Современник №7 (2001)

Сегодня страна стоит перед необходимостью принятия нескольких основополагающих законов, касающихся земли. Земля и человек — эти понятия неразделимы. Во все времена любая деятельность (равно как и любые знания) осуществляется в явном или скрытом взаимодействии человека с землей. Поэтому способ человеческой жизни есть постоянное разрешение противоречий этих двух сущностей: земли, которой нет без человека, и человека, который не может жить без земли.

В марте 1907 года на заседании второй Государственной думы земельный вопрос был назван центральным вопросом российской жизни: пока не будет разрешен этот вопрос, — говорили тогда, — до тех пор нельзя и думать о возрождении России к той новой жизни, к тому могучему росту, которые ей предстоят.

В публичной полемике и политических стычках, которые шли в России по земельному вопросу на протяжении десятилетий и даже веков, сложились и обрели своих сторонников две основные позиции. Этот раскол на две половины так и остался. И в начале XX века, и в начале XXI века политическое упрощенчество и политический популизм, по сути дела, закрывают вопрос о сущности равноправия граждан по отношению к земле, вопрос о том, что есть эффективная деятельность для крестьянина. Лично для меня историческая и философская глубина осознания проблем земельного вопроса связана со спором двух столпов русского общества начала XX века: Льва Толстого и Петра Столыпина. В письмах друг к другу эти два умных человека, считая себя противниками, убеждают один другого в одном: земле в России нужен одухотворенный деятель! Правда, истоки одухотворения они искали в несовместимых сферах: один — в “чистом” сознании, другой — в “грязной” экономике.

Крестьяне не получили землю в 1861 году, несмотря на огромные усилия, предпринимаемые целыми поколениями. Не получили они землю и во время столыпинской реформы (к примеру, в Центральной России объем переданных земель составил всего 6,7 процента, а ведь это главный земледельческий край!). Не получили крестьяне землю и после революции.

Каждая из этих реформ заканчивалась очередным закрепощением крестьян, закрепощением экономическим, политическим и в конце концов — революциями. Почему?

На деле в течение большей части последних 150 лет российское сельское хозяйство выступало в роли невольного донора, “внутренней колонии” для решения всех общегосударственных задач. Картина не изменилась принципиально и сегодня. По расчетам экономистов, при проведении нынешних реформ из сельского хозяйства продолжают выкачивать огромные суммы денег (называют разные цифры — десятки миллиардов рублей). Продолжаются, хотя и не выдерживают никакой критики, разговоры о неизбежной дотационности общественного сельского хозяйства. Кто и кого дотирует на самом деле — вопрос спорный для людей, далеких от реальных проблем сельского хозяйства. В истории России не было ни одного дня, чтобы сельское хозяйство дотировалось — оно всегда спасало Россию, оно всегда дотировало другие отрасли.

Сегодня мы должны честно ответить на вопросы: для кого мы делаем реформы — для себя или для будущих поколений россиян? Насколько наше правотворчество окажется исторически устойчивым, будет воспринято нашими детьми и внуками? Станет ли реформа основой традиции истинного государственного порядка, нормой жизни российских граждан на российской земле, нормой поведения и стимулом хозяйственного созидания для аграрных производителей?

Земельный вопрос, не будем лукавить, есть в первую очередь вопрос о собственности на землю. Но если кто-то думает, что его можно решить как самостоятельную, отдельную задачу, то он глубоко заблуждается. Земля в России — это не только пространство, не только важнейший фактор производства в аграрном секторе. Земля — это основа, фундамент собственности всех вместе и каждого в отдельности из россиян!

Еще в 1776 году, задолго до Карла Маркса (и наших либералов с их “священной” частной собственностью), Вольное экономическое общество сформулировало тему конкурса: что полезнее для общества — чтобы крестьянин имел в собственности землю или только движимое имущество? 220 лет назад этот вопрос ставился дальновидными людьми: до какой степени довести право на собственность?

Во всяком случае, начиная с римского права, абсолютной частной собственности нет. Есть понятие частной собственности, но в то же время есть и роль государства, роль общества. До какой же степени оцепенения можно довести общественное, политическое и правовое сознание нации, если центральным пунктом наших непримиримых споров является вопрос о купле-продаже земли, вопрос о преимуществах частной или общественной собственности!

В Орловской области мы давно занимаемся реформами. Когда перевели хозяйства на аренду, темпы роста составили 10—12 процентов ежегодно. Но люди сразу почувствовали — от аренды “ничейной” собственности надо двигаться к собственности реальной. Нужен собственник в хозяйстве, но собственник, который обязательно будет поддержан государством, до определенной степени будет управляем в вопросе использования земель.