Журнал «Посев» № 1 (1588) - январь 2010

Современная наука стоит очень дорого. Рекорд принадлежит стоимости строительства новейшей экспериментальной установки в области ядерной физики – большого адронного коллайдера, которая составила более 6 млрд. долларов. Даже США, где финансовые возможности государства несопоставимо превышают российские, госсектор обеспечивает только треть проводимых в стране исследований. Остальные средства представляют собой капиталовложения в заказные проекты со стороны частных корпораций – напрямую или через негосударственные фонды. Такое финансирование представляет собой не благотворительную, а инвестиционную деятельность, что существенно влияет на выбор тематики исследований.

К концу минувшего века во всем мире наметилась явная стагнация в области фундаментальных научных исследований. Возникло мнение, что современная наука приблизилась к физиологическим пределам человеческого восприятия окружающего мира. «Наше знание многих областей физики и химии – писал один из крупнейших ученых ХХ века, Нобелевский лауреат Френсис Крик – сейчас настолько полное и находится на столь прочных основаниях, что их основные особенности, возможно, уже нам известны». Одновременно вырос социальный заказ на прикладные исследования, финансирование которых напрямую зависит от себестоимости и предполагаемой коммерческой ликвидности результатов. Как результат, в современном обществе взаимопроникновение науки и бизнеса представляет собой естественный и неизбежный процесс. Так, стоимость международного проекта по расшифровке генома человека составила, по разным оценкам, от 1 до 5 млрд. долларов, причем она была существенно снижена благодаря включению в него частной фирмы Celera Genomics. Немедленно после успешного завершения исследований началось коммерческое внедрение результатов, которое, как уже очевидно, очень скоро окупит все понесенные затраты.

Нравится это кому-то или нет, но в течение последних десятилетий так живет весь научный мир. Результатом стала научно-техническая революция второй половины ХХ в. В СССР развитие шло в противоположном направлении: к середине 1980-х годов даже сверхплановые «хоздоговорные» исследования, ранее разрешенные в рамках «косыгинской» реформы, находились ев стадии свертывания.

Сокращение бюджетного финансирования в 1990-х поставило российскую науку на грань выживания. Администрация научных учреждений и вузов оказалась к этому не готова хотя бы потому, что состояла из деятелей, привыкших к совершенно иным условиям работы. В своих воспоминаниях покойный мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак нарисовал портрет далеко не худшего руководителя советского НИИ: «…оборонщик», избалованный в недрах военно-промышленного комплекса фондами и вовремя выделяемыми лимитами, а главное – почти абсолютной властью над подчиненными». Директора академических институтов были менее избалованы масштабами казенного финансированием, а в остальном и они соответствовали этому портрету. До ухода в политику наставник Владимира Путина заведовал университетской кафедрой хозяйственного права и в силу этого хорошо знал, о чем говорит.

Оказавшись в безвыходном положении, директора НИИ и ректоры вузов постепенно свыклись с двумя новыми видами хозяйственной деятельности. Один представлял собой практику сдачи в аренду объектов недвижимости – кафе, гостиниц, медицинских и рекреационных учреждений, благо такого добра на балансе разных «управлений делами» и отдельных учреждений накопилось немало. Этот род коммерции быстро стал рассадником злоупотреблений, при этом пользуясь неизменной поддержкой научной бюрократии включая руководство Российской Академии наук.

Одновременно начали развиваться внебюджетные источники финансирования за счет грантов зарубежных и отечественных фондов, а также коммерческого внедрения результатов исследований. На арендованных площадях стали возникать компактные высокотехнологичные частные предприятия, деятельность которых соответствовала профилю арендодателей, а источники финансирования находились вне этих учреждений, часто за границами Российской Федерации. Руководители вузов и НИИ к своим потенциальным конкурентам с самого начала относились с подозрением, но деньги за аренду (в том числе, свой персональный «откат» наличными в конвертах), до поры до времени принимали.