Журнал «Посев» № 3 (1590) - март 2010

М. Мулич родился в Травнике (Босния) 24 ноября 1917 г. Его родители были учителями и русофилами, что среди мусульман случалось редко. У его отца имелись даже книги о России и самоучитель русского языка. В Австро-Венгрии до 1914 г. несмотря на антирусскую политику правительства их можно было издавать.

Ибрагим – отец Малика – умер вскоре после конца войны (1914–1918) и Атифе, матери Малика (скончалась в 1930 г.) пришлось на своё небольшое жалование воспитывать Малика и его двух старших братьев. Семья жила бедно и Атифа сдавала часть дома русским эмигрантам, у которых были дети ровесники Малика. Играя с ними вместе, Малик научился некоторым русским словам, причём выговаривал их без акцента, что очень трудно давалось югославянам.

После смерти матери братья переехали в Сараево. Старший работал и содержал младших. Малик принадлежал к интеллигентной, но бедной семье, и хотя он был одним из лучших учеников в классе, дети более обеспеченных родителей его в свою компанию не принимали. Дети русских эмигрантов были в таком же положении, и когда Малик попал в нашу русскую компанию, сразу почувствовать себя своим. А попал он к нам вот так.

Осенью 1932 г. моя семья переехала в Илиджу, которая тогда не была предместьем Сараева, и добирались туда поездом.

По воскресеньям я ездил из Илиджи в русскую церковь в Сараево. Для русских эмигрантов церковь была не только местом молитв, но и местом встреч. Там я встречался с Борей Мартино, шёл к нему обедать и оставался у него до начала скаутского сбора. Нас в звене «Волк» было шесть человек. Кроме Бори и меня туда входили ещё Жорж Богатырев, единственный оставшийся в отряде из бывших волчат, полуангличанин Женя Леонард, и бывший кадет Юра Сахаров, который вместе с Игорем Москаленко учился в ремесленном училище. Сборы устраивались на кухне у Мартино, и всё звено умещалось вокруг стола, даже в полном составе.

Со Славой Пелипцом мы тоже виделись в церкви. Однажды осенью 1933 г. Слава подозвал меня и сказал о Малике Муличе, который хочет записаться в русские скауты. Мы договорились встретиться после уроков около театра, который был на полпути между гимназиями, где мы учились, Слава и Малик – в 1-й, а я – во 2-й.

Когда мы встретились, я объяснил Малику, - чтобы принять его в звено, нужно получить согласие Бори – вожака звена – и предупредил, что на наших сборах мы говорим только по-русски.

– Я понимаю, – ответил Малик по-русски, но тут же перешёл на сербско-хорватский язык. Он сказал, что любит Россию и русский народ, что хочет научиться русскому языку, что он уже пробовал поступить в русский кадетский корпус, но ему отказали, так как он не русский, что у него есть самоучитель и другие книги о России, оставшиеся после смерти отца. Мы договорились о встрече на следующей неделе, после сбора, на котором будет обсуждаться его просьба. Конечно, он был принят в звено.

На первом же сборе Боря дал Малику наш, отпечатанный на шапирографе, сборник песен. Мы пели, аМалик следил за словами, стараясь запомнить и мотив и слова, но на следующем сборе уже пел вместе с нами, немного поглядывая в текст. И хотя на первых сборах Малик еще молчал, но очень скоро он заговорил по-русски, причём совершенно без акцента.

В сентябре 1935 г. в Белграде мы с Маликом и Борей приняли участие в составе русской делегации в 3-м «савезном табору» (югославянском национальном джембори). В 1936 г. – в первом однонедельном лагере нашего Сараевского отряда. В 1937 г. – в лагере Сараевского и Загребского отрядов «Перун» в Шуметлице, именно там Малик закончил 1 КДВ – курс для вожаков.

Он много читал по-русски и увлекался поэзией. Часто у костра он декаламировал наизусть Гумилёва и Есенина. Знал он прекрасно и Маяковского, но не считал его серьёзным поэтом. Любил Зощенко и пересыпал разговорную речь зощенковскими выражениями. Не хуже знал он Ильфа и Петрова.

У Малика была феноменальная память и талант к языкам. В 1 гимназии он учился в классическом отделении, где преподавали древнегреческий, латынь и французский. Свободно говорил по-французски и иногда потешал нас, выступая у костра с «пятиминутками» на злободневные темы на латинском языке. Многие из нас учили латынь и понимали если не всё, то почти всё, что говорил Малик. После этого мы хором повторяли по слогам за Маликом латинскую фразу, начинавшуюся с конца: Рум, норум, цинорум, капуцинорум… пока не получалось – о, венерабилис барба капуцинорум (о, божественная борода капуцинеров).

В 1937 г. Малик окончил гимназию и осенью вместе с Борей они поехали в Белград учиться в университете. Оба устроились в Студенческом доме Короля Александра на Александровой улице напротив скверика с памятником Вуку Караджичу. Боря взялся за 2-й БОРС – Белградский отряд русских скаутов-разведчиков, а Малик 17 октября 1937 г. основал 3-й БОРС. Боря назвал свой отряд Суворовским, а Малик – Ермака Тимофеевича.