Журнал «Посев» № 3 (1590) - март 2010

Новое назначение Хлопонина на Северный Кавказ выглядит неожиданным. В течение двух месяцев после того, как Дмитрий Медведев озвучил идею об «особом чиновнике» на Северном Кавказе, большинство наблюдателей высказывало мысль, что эта должность достанется либо «силовику», либо влиятельному представителю деловой элиты одной из республик региона. Но дело не только в персоне нового кавказского «наместника». Намного более важна его функциональная нагрузка. Александр Хлопонин на своей новой должности будет одновременно работать и в администрации президента, и в федеральном правительстве. Помимо должности президентского полномочного представителя Хлопонин получил пост вице-премьера правительства РФ. Заметим, что нынешнее правительство по своему неформальному статусу и влиянию на социально-политические процессы в стране несопоставимо с правительствами времён Михаила Касьянова, Михаила Фрадкова или Виктора Черномырдина. Нынешний состав кабинета возглавляет Владимир Путин, которого российские журналисты до сих пор в своих материалах называют «президентом страны». Это создает непростую коллизию, как правовую, так и менеджерскую. Совмещение двух аппаратных функций в администрации и кабинете министров – новшество для российской системы власти. Закон о правительстве такую норму не допускает. Вот что говорит по этому поводу сам президент Дмитрий Медведев: «Таким образом, возникнет уникальная позиция, когда одно лицо является и заместителем председателя правительства России, и полномочным представителем президента». Следовательно, нужны изменения в законодательстве о федеральном правительстве. Что бы ни говорили на официальном уровне о прекрасных личных отношениях Владимира Путина и Дмитрия Медведева, короля, как известно, играет свита. Смогут ли аппаратные «свиты» премьера и президента «поделить» Хлопонина? Не создаст ли такая сложная система «двойного подчинения» проблем для оптимального реагирования на кавказские проблемы?

Не всё однозначно и с вновь образованным федеральным Северо-Кавказским округом. До 2010 года его территория была частью другого, Южного Федерального округа (он объединял 13 субъектов РФ). В состав нового округа войдут 6 республик Северного Кавказа и Ставропольский край. Однако, в этой связи непонятно, почему в состав Северо-Кавказского округа вошли Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия, но не попала Адыгея (оставшаяся в составе Южного округа), где живут представители черкесского (адыгского) суперэтноса. Во многом политические проблемы всех трёх субъектов Северного Кавказа близки друг другу. В съездах и форумах черкесского народа, которые проходят в Черкесске, гости из Майкопа традиционно играют важную роль. Не оказался в составе Северо-Кавказского округа Краснодарский край, имеющий выход к Чёрному морю и границу с Абхазией. Насколько успешно можно заниматься проблемами Северного Кавказа, не принимая в расчёт того факта, что столицей Северо-Кавказского военного округа все-таки остаётся Ростов-на-Дону? Там же сосредоточены общекавказские структуры МВД, ФСБ, таможенной службы РФ, академические центры, работающие для всего северокавказского региона. Насколько эффективным будет взаимодействие столицы нового федерального округа (Пятигорска) с Ростовом-на-Дону?

Но самое главное – это характер назначения нового полномочного представителя. Спору нет, проблемы Кавказа требуют особого внимания. И трижды прав Дмитрий Медведев, когда называет этот регион внутриполитической проблемой номер один в стране. Но почему в таком случае решение о назначении «особого чиновника» принимается спонтанно, кулуарно, без широкого экспертного и общественного обсуждения (внутри парламента, Общественной палаты, в СМИ)? Очевидно, что успешная деловая карьера и губернаторский опыт в Сибири – недостаточное основание для командировки на Северный Кавказ. Сомнительно, чтобы у нового полномочного представителя (а также вице-премьера правительства) были чёткие проекты по изменению ситуации к лучшему. Вряд ли занимаясь непростыми проблемами Красноярского края, его губернатор вынашивал идеи преобразования шести республик и одного края. Впрочем, не будем исходить из презумпции виновности в отношении Хлопонина. Не исключено, что проекты по модернизации Кавказа его команда сможет подготовить. Но встают отнюдь не праздные вопросы: «А кто будет командой нового чиновника? По каким критериям она будет набираться?»

И какие бы проекты не появлялись у нового «особого чиновника», он всего лишь – представитель президента и федерального правительства. Для того же, чтобы российская стратегия на Северном Кавказе действительно стала новой, современной и эффективной, сам правящий тандем должен существенно пересмотреть своё восприятие этого региона. Для этого, во-первых, необходимо адекватно оценить характер поступающих оттуда угроз, как бы сложно это ни было. Во-вторых, следует понять, что очаговой модернизации в стране не произойдёт. Осовременивать Россию в целом, оставляя архаичные управленческие модели на Кавказе, не получится.