Журнал «Посев» № 3 (1590) - март 2010

От половины октября участились визиты в Н. гавань советских миноносцев, команды которых спускаются на берег, разгуливают по городу, привлекая к себе общее внимание.

Бросаются в глаза: малый рост, истощённость, робость до пугливости, неразговорчивость, подчёркнутая, иногда, неумело смешная вежливость, трудность различить по лицу матроса от офицера, слабая добротность обмундирования и стремление, по-видимому, по приказу, ходить не в одиночку, а группами по 3–4 человека. У всех почти есть деньги, с которыми они бросаются на закупки, главным образом, ботинок, белья, часов, портсигаров, ювелирных безделушек и пр.

Деньги у них есть вот почему: советские червонцы, как известно, не котируются на международной бирже, но по советской официальной расценке, стоит около 16 крон. Фактическая же цена его на чёрной бирже равна 2 кронам, т. е. эквиваленту того, что у нас можно купить за 2 кроны, а в советской России за червонец. Советские матросы, находясь в заграничном плавании, при спуске на берег в иностранных портах получают свои деньги в соответствующей валюте, согласно не чёрно-биржевому, а официальному курсу. И, следовательно, могут купить на эти деньги в 8 раз больше, чем дома в СССР. В результате получается очень интересное и поучительное явление для советских людей: магазины в «голодающей и изнывающей от капиталистического гнёта» загранице ломятся от разнообразных товаров, продаваемых без очередей, карточек, талонов и пр., по ценам, более дешёвым во много раз, нежели дома…

Отмечу ряд характерных сцен:

1) Матрос или офицер приходит в магазин и спрашивает ботинки, вынимает 80 крон (5 червонцев) и страшно удивлён и обрадован, когда получает 68 крон сдачи – прямо не верит своему счастью. С опаской спрашивает, нельзя ли купить ещё одну пару для себя и, может быть, в виде одолжения, ещё пару дамских ботинок. «Да покупайте хоть 10 пар, мне же лучше», – говорит хозяин. Обалдение полное.

2) Матрос приводит в магазин приятеля или старшего, который может удостоверить, что у него лишь одна пара совершенно изношенных ботинок и он нуждается в новой. «Берите, сколько хотите, без всяких удостоверений». Опять обалдение.

3) Матрос покупает ботинки или рубашку и старается вручить в кассе старые: «сдаёт поношенное обратно» и удивляется, что не принимают.

4) Приходит в кафе и, пугливо озираясь, съедает наспех пирожное, уходит, через три минуты возвращается, съедает ещё одно, опять уходит и опять спрашивает, пока ему со смехом не говорят, что он может свободно сесть за столик и съесть любое количество.

Подобных случаев не перечесть.

Публика вступает с ними в разговоры, естественно, вокруг этой же темы о товарах, ценах и пр. Разговаривают неохотно и пугливо. О том, что и как в СССР, – почти не отвечают или, видимо, заученными фразами говорят, что там очень хорошо и что СССР очень сильная страна. Подлинная реакция матросов на всё виденное трудноуловима: слишком они скрытны. Между прочим, некоторые, видимо со слов политруков, высказывают убеждение, что свободная торговля и низкие цены – только декорация, предназначенная для их разложения. На это публика смеётся им в глаза, что на них сильно действует. Особенно поражает их «декорация» рынка, который изобилует продовольствием.

5) Заходит группа матросов на окраину города и спрашивает двоих жителей: «Мы хотим посмотреть, как живут рабочие». «У нас такого специального квартала нет, рабочие живут, где хотят». «А почему же их нигде не видно?» «Как не видно, да мы сами рабочие». «Какие вы рабочие, вы одеты, как буржуи, в вольную одёжу». «Наша рабочая одежда на месте работы, а в городе и дома мы переодеваемся». Опять недоверие и удивление.

Весьма можно предположить, что сравнение с виденным за границей действует на советских людей разлагающе, и не только в Прибалтике, где они не хозяйничали, но и в оккупированных частях Польши, где они хотя и несут разорение, но вступают в совершенно новый мир экономических и бытовых условий жизни. Подобное разложение может принести ряд крупных сюрпризов советской власти, которая, кажется, совершает неосторожность, нарушая прежнюю изоляцию своего населения от иноземных впечатлений. Недавно, по просьбе полпредства, наше правительство издало распоряжение, чтобы население не обращалось с разговорами и расспросами к чинам красной армии и флота, но это, конечно, вряд ли изменит дело.