Журнал Q 03 2009

[9] РГА ВМФ, ф. 1025, о.2, д. 45.

[10] РГА ВМФ, ф. 1025, о.2., д. 45.

[11] «Прометей», т. 8, 1971.

[12] РГА ВМФ, ф. 11025, о.2, д.40.

[13] РГА ВМФ, ф. 1025, о.2, д. 40.

[14] РГА ВМФ. Ф. 1025, о. 2, д. 40.

[15] «Корабли-герои», с. 96.

[16] «Красный адмирал»

Екатеринбургская инициатива

Образование

Образовательный Макдоналдс

"Литературная газета"

 

Чиновничий произвол, утилитаризм, коррупция – суть реформ в научной сфере

Линия на упрощение университетской подготовки и уменьшение в ней фундаментальных дисциплин, на разрыв с российской традицией образования – это то, о чём следующие поколения будут с тоской и укором вспоминать.

Загадочная цикличность российской истории содержит компонент, который требует рационального осмысления, – неспособность общества осмыслить уроки истории. Главный невыученный урок – нетерпение, желание стремительных и чудодейственных сдвигов, неверие в эволюцию, в реформы, восприятие последних только как радикальных перемен в любую, в сущности, сторону.

У нынешних властных «носителей истины» это проявляется как презрение к теоретическому знанию, как приверженность лишь к знанию повседневному. Они воспевают некий здравый смысл, объявленный главным достижением человеческого разума. Поклонение утилитаризму приносит печальные результаты во всех сферах, но в науке и образовании оно просто катастрофично.

Передо мной две страницы Болонской декларации – короткого документа о намерениях сделать европейский образовательный процесс более соизмеримым для стран Европы. Он должен стать способным к восприятию именно англосаксонской модели образования. В декларации в мягких выражениях предлагается распространить систему бакалавров и магистров в связи с потребностями Европейского рынка труда «в качестве соответствующего уровня квалификации».

Предложена система кредитов (набранных очков), при определённом количестве обеспечивающих мобильность студентов, их возможность обучаться в университетах других стран при условии достаточности набранных кредитов. Другие условия такого обучения – визы, знание языков, источники финансирования – не описываются. Хотя для большинства студентов они могут стать непреодолимой преградой. Присоединение к Болонской декларации у нас лоббировала богатая часть депутатов Думы, у которых таких вопросов не возникает. Они хотят, чтобы их дети учились за границей, и для них визы и источники финансирования – не проблема. Через три поколения эти вопросы, возможно, смогут решить и другие российские семьи, а пока… Кстати, а поедут ли студенты из других стран учиться в Россию? Потоки тех, кто учился у нас, сегодня из-за перемен в нашей системе образования повернули в другие страны.

Надо заметить, что многие европейские страны, подписавшие Болонскую декларацию, сохраняют уважение к своим образовательным традициям и исходят из своих конкретных условий. Среди них Германия, Голландия, Финляндия. Здесь очень развита система непрерывного образования, получения новых квалификаций и переквалификаций. В основу экономических проектов и проектов образования в этих странах положены идеи человеческого, социального и культурного капитала. Суть их – сделать население не просто образованным, но и уважающим свои традиции.

В знаменитом Карлтонском университете в Канаде активно применяются принципы, изложенные в Болонской декларации, но проректор, рассказывавшая мне об обучении здесь, даже не знает о существовании Болонской декларации. Понятно, Канада не подписывала её – только европейские страны. Так что североамериканское образование не стандартизировано единым документом, не считает его догмой, обязательной к исполнению.

Формально преобразования в российском образовании направлены на восстановление потерянной в 90-е годы технологической основы, на прорывы в сфере высоких технологий. На базе ряда университетов создаются внедренческие зоны. Но источники прорывов сегодня – фундаментальные науки, а не кустарное изобретательство. Открытия зависят не только от величины университета, количества получаемых им денег, но в гораздо большей мере от того, что в Северной Америке называется креативным, творческим разнообразием.

Что нас отличает от Запада в вопросе образования? Во-первых, у нас была феноменальная традиция фундаментального образования, весьма необходимая в условиях рынка, ибо она легко допускала перепрофилирование. А проблема внедрения научных достижений была большей частью вопросом денег. Это наши учёные доказали, уехав за рубеж.

Во-вторых, у нас крупному учёному тяжелее всего в университете, особенно маленьком, где складываются управляющие корпорации без всяких идей и креативного разнообразия. Здесь настоящий учёный лишь помеха победным реляциям о «ненаучной» деятельности подобной корпорации-клана.