Журнал Q 10 2012

   Только здесь в больнице, где ежедневно на конференциях разбирают состояние здоровья Дау, я все узнала о нем, чтобы Гарик не знал, кроме тяжелой травмы головы, у него поломанными ребрами правое легкое измято на 3/4 и левое на 1/4, разбит таз и тазобедренный сустав. Поэтому, Оленька, я решилась на операцию сейчас, а не через месяц, через месяц я буду нужна Дау и буду привязана на годы, а через год мне операцию будет делать поздно.

   Дау выйдет из больницы с плевритом и может быть он останется на всю жизнь. Сейчас я уверена, что все, что нужно для Дау Вы сделаете, а деньги на питание для Даули тоже пусть будут у Вас. Маичка очень непрактична, она может нечаянно потратить деньги на ненужные в настоящее время безделушки.

Целую Вас и Шурочку. Привет Танечке.

Кора

***

  Когда мать вышла из больницы, ей предъявили список "долгов". Должен сразу сказать, что это не только очень расстроило мою мать, но и чрезвычайно ее обидело. Дело в том, что эти деньги были собраны не самыми бедными людьми, каждый из которых внес незначительную, по своим доходам, сумму и требовать все эти деньги в той ситуации, в которой мы в тот момент оказались, было, по меньшей мере, не очень этично.

   Расплатиться с этими долгами удалось не сразу. Несмотря на довольно большую академическую зарплату, особых сбережений не было. Если, что и было на отцовских сберкнижках, то оно, естественно, было недоступно. Зарплату в институте платить перестали - поездка в Дубну была в воскресенье и ее расценили, как несчастный случай в быту, которые в те времена не оплачивались. Кое-как перебились, а потом, учитывая то, что отец ехал в Дубну и должен был встречаться с тамошними физиками, аварию переквалифицировали в несчастный случай на производстве и с деньгами стало легче.

   Элла Рындина: Когда родился Гарик в июле 1946 года, по словам Дау, Кора хотела, чтобы Гарик носил фамилию Ландау и был русским. Дау встал на дыбы: "Если Ландау то еврей, а если хочешь записать его русским, то пусть будет Дробанцевым. Это же смешно - Ландау - и русский". Поскольку переспорить его было невозможно, то Кора согласилась, и они сошлись на решении записать Гарика под фамилией Ландау.

   И.Л.: Ни слова правды. Поскольку этот фрагмент не только поливает грязью меня и мою мать, но и полностью извращает взгляды отца, напишу, что же было с национальностью Гарика на самом деле.

   Прежде всего, для отца не существовало понятие национальности, который здесь вкладывает Элла. Для него было совершенно неважно еврей, грузин или русский. Ему было наплевать на этническое происхождение. Да, он был евреем, но не считал это ни достоинством, ни недостатком.

   Что же было с "национальностью Гарика"? Все знают, что мы жили тогда в стране, в которой быть евреем было не очень хорошо, а иногда и опасно. Именно поэтому и отец, и мать хотели, чтобы у меня в паспорте было написано "русский". Никаких дискуссий по этому поводу не было никогда. Отец, правда, очень боялся, что, если моя фамилия будет Ландау, то запись в паспорте может и не помочь. Именно поэтому он долго уговаривал мою мать записать меня под фамилией Дробанцев, а мать была категорически против. Вот, собственно, и все.

   Нет, не все. Хочу еще напомнить, что по существовавшим тогда законам, национальность человека фиксировалась в 16 лет при выдаче паспорта. Если национальности родителей различались, можно было выбрать любую, Причем этот выбор делался не родителями, а человеком, получающим паспорт. Так что все претензии ко мне.

   Элла Рындина: В марте 1962 года Дау перевели в Институт нейрохирургии им. Бурденко, но Коре там страшно не понравилось. Ей казалось, что врачи не считаются с нею и ее мнением, что они, лучшие нейрохирурги и невропатологи Советского Союза, "не понимают его болезни"...