Журнал Q 10 2012

   ... моя работа не была закончена, и написанной статьи у меня не было. Когда, после статьи Фейнмана, Ландау согласился с основной идеей, я закончил теорию и сравнил ее с экспериментами на сверхпроводящих сплавах. Получилось блестящее согласие. Когда Ландау услышал об этом, он воскликнул: `Я так и думал, что в сплавах каппа больше, чем единица на корень из двух!'... "

   Мне кажется, что хотя я и не подглядывал, у меня получилось похоже. Хочу еще остановиться на последней фразе Ландау. Судя по работе, в которой излагается теория Гинзбурга-Ландау, у авторов была уверенность, что все существующие сверхпроводники являются сверхпроводниками первого рода, т.е., сверхпроводниками, у которых параметр каппа очень мал (это специально подчеркнуто в тексте статьи). Думаю, что причиной было то более или менее случайное обстоятельство, что сверхпроводящие материалы, которые в те годы попадались экспериментаторам Института физических проблем, были материалами с низкими значениями каппа.

***

   Сразу скажу, что вовсе не все физики-теоретики придерживаются такой строгости, какая была принята в школе Ландау. Многие очень любят публиковать свои непроверенные и не очень обоснованные идеи. А какой же из этих подходов лучше? - Однозначного ответа на этот вопрос, думаю, не существует. Весь вопрос для кого лучше? Если заботиться только о развитии физики, как науки, то подход Ландау является единственно правильным. А, если думать о собственной научной карьере, с таким подходом далеко не уедешь. В этом случае следует, наоборот, при каждом удобном случае публиковать свои идеи и плевать на то, что научная литература будет захламлена кучей неверных публикаций. Если эти идеи не абсолютно нелепы, а просто не соответствуют действительности, то вашей репутации это не повредит, а, если вы еще что-нибудь и угадаете правильно, честь вам будет и хвала. Да и число публикаций для научной карьеры, увы, гораздо существеннее их качества.

   Почему же у Ландау все было иначе, а карьеры его ученикам вполне удавались? - В те времена в Советском Союзе были другие критерии оценки научных работников. Никто не обращал особого внимание на число публикаций или другие "численные критерии". Оценивали качество работ, глубину понимания физики данным конкретным человеком. Так было, наверное, не везде, но в физике и некоторых других фундаментальных науках сложилась именно такая ситуация. Столь благоприятной атмосферы для развития фундаментальной науки не было больше нигде и, думаю, никогда и нигде уже не будет. То время ушло безвозвратно. Только в Советском Союзе и только в те времена могла сложиться такая научная школа, как школа Ландау. Именно поэтому мне смешно и грустно читать, как "ландауведы" утверждают, что он мечтал вырваться из Советского Союза. Нет, не об этом он мечтал. Он мечтал о возможности ездить в другие страны, встречаться людьми. Но он никогда бы не променял ту, совершенно неповторимую атмосферу, которая царила в некоторых (увы, далеко не всех) академических институтах в 50е-60е годы, на свободу собственного передвижения. Я здесь не имею в виду Сталинские времена, когда он, как и очень многие, опасались ареста. Но, если говорить честно, то не думаю, что он бы уехал и тогда, даже если бы у него и была такая возможность. Слишком уж он дорожил тем, что ему удалось создать в нашей стране, чтобы легко со всем этим расстаться.

***

   Прошу прощения за отступление. Вернемся обратно к Абрикосову, добавив к нему Гинзбурга и их Нобелевскую премию. Если почитать про этих двух замечательных физиков в книге Горобца, то становится совершенно ясно, что для Бориса и человеческие качества и даже способности к теоретической физике данного конкретного индивидуума напрямую связаны с отношением этого индивидуума к Евгению Михайловичу.

   Возьмем сначала Гинзбурга. Его поведение по отношению к Е.М. Лифшицу и его памяти не может вызвать никаких нареканий. Вот он представлен в книге, как рыцарь без страха и упрека. Я внимательно просмотрел весь раздел про Гинзбурга и нашел одно единственное к нему замечание, высказанное А. Рухадзе. Но, как прокомментировал это замечание Горобец, этот недостаток следует рассматривать, как "обычный" и "естественный". Кстати, сильно подозреваю, что этот "обычный и естественный недостаток" В.Л. Гинзбурга является фантазией Рухадзе. Уж очень это обвинение не вяжется с тем, что я знаю о Виталии Лазаревиче.

   Другое дело Абрикосов, который был в более чем посредственных отношениях с Евгением Михайловичем: