Журнал «Загадки истории», 2012 № 1

И надо же такому случиться! На только что окрашенных воротах Летнего сада мальчик увидел нацарапанное гвоздем слово. Оно состояло из трех букв. Наследник его никогда не слышал. Ну не произносилось оно при нем! И с детским простодушием он спросил у Жуковского: что означает ЭТО СЛОВО?

Первым делом поэт глянул на царя. И по тому, как тот, подняв голову, с преувеличенным вниманием начал наблюдать за ползущим по небу облаком, Жуковский понял, что император Николай I (великий матерщинник!) предоставляет воспитателю возможность самому выпутываться из этого пренеприятнейшего положения.

Ответ Василия Андреевича был таким:

— Ваше высочество, это слово — не что иное, как форма повелительного наклонения от глагола «ховать». Например, совать — суй, жевать — жуй. А это — ховать.

Любопытство наследника было удовлетворено, он тут же спросил у Жуковского еще о чем-то, тот ответил… В течение всей прогулки царь не произнес ни слова. И только прощаясь, у самого входа во дворец он вынул из кармана золотой брегет и, употребив форму повелительного наклонения от глагола «ховать», посоветовал поэту спрятать часы подальше, чтобы не украли. И тут же пригласил его на семейный ужин — честь, которой император редко кого удостаивал.

Чей род древнее

Однажды, оказавшись в кругу петербургских академиков, среди которых был и М.В. Ломоносов, некий молодой и хвастливый вельможа решил напомнить, что и он «величина»:

— А вот я Рюрикович! Мое генеалогическое древо уходит корнями к Владимиру Красное Солнышко. Кто еще здесь может заявить такое о себе? Вот ты, Михайло, сын Васильев, способен что-нибудь подобное сказать о своих предках?

— Увы, нет, — с грустью отвечал великий русский ученый. — Все метрические записи нашего рода пропали во время Всемирного потопа.

^{великие географические открытия}

БЕЛЫЙ ДРУГ ЧЕРНОГО КОНТИНЕНТА

===================================================================================

Давид Ливингстон не был первооткрывателем Африки, как Колумб-Америки. Но фактически именно он открыл миру Африканский континент, исходив его вдоль и поперек. Ливингстон не только заполнил пробелы на картах, он принес в эти края идеи гуманизма. За что посмертно удостоился чести быть названным «Другом человечества»…

===================================================================================

Родился Давид Ливингстон в бедной семье 19 марта 1813 года в Шотландии, в фабричном поселке Блантайр. И с 10 лет начал работать на местной хлопчатобумажной фабрике. Он обслуживал ткацкую машину и связывал обрывки нитей с 6 утра до 20 часов вечера. Потом еще два часа учился в вечерней школе при фабрике, а придя домой, занимался до полуночи самостоятельно, благодаря чему выучил латинский и греческий языки. Понятно, что стремящегося к познаниям парня не прельщала перспектива провести всю жизнь у прядильной машины. Он мечтал вырваться с фабрики хоть на край света.

С фабрики в саванну

До открытий Ливингстона вся южная половина Африки казалась безжизненной пустыней. На картах того времени были нанесены лишь населенные пункты на побережье, в центре же континента фактически зияло большое белое пятно с нанесенными на нем точками обозначениями предполагаемого нахождения рек. Она как будто ждала своего Ливингстона, который готовился к своей подвижнической деятельности.

После десяти лет изнуряющего труда Ливингстон решил отправиться миссионером в Китай. Но он хотел не только нести слово Божье, но еще и реально помогать людям, а потому стремился получить медицинское образование. И сумел выучиться на свои скудные средства. Лишь в 1840 году Давиду был предоставлен статус миссионера, но отправился он не в Китай, а в Африку. Высадившись в Кейптауне, он отправился в миссионерскую станцию в Курумане, расположенную в 800 километрах.

Ливингстон чувствовал себя счастливым и воодушевленным. В его путевом дневнике появляется запись: «Путешествие — это прямо-таки удовольствие. Мы наслаждаемся полной свободой: разбиваем палатки и разводим костер, где только душе угодно; идем пешком или едем верхом, как нам заблагорассудится, и охотимся на любую дичь, сколько нам вздумается». Однако в дальнейшем ситуация уже не казалась ему столь радужной. Белые переселенцы — буры, населявшие те места, отнеслись к приезжему британцу с неприязнью, а туземные вожди и вовсе враждебно. Христианский миссионер покушался на их привилегию — многоженство.