Зима. Секреты выживания растений и животных в самое суровое время года

Местные бурундуки уже два месяца как залегли в своих норках. Как и другие наземные беличьи, они должны были по крайней мере часть времени находиться в оцепенении и быть неподвижны. В этом состоянии животное не может спастись от хищника, если тому удалось до него добраться.

Восточноамериканские бурундуки строят системы нор длиной в три с половиной метра, где примерно на метровой глубине есть гнездовая камера, а также кладовые для хранения запасов, ходы для бегства и одно главное норовое отверстие. Но у ласки длинное узкое тело и очень короткие лапы, которые позволяют ей проникать в системы нор грызунов, например бурундуков, подобно таксе (название которой происходит от нем. Dachshund – «барсучья собака», то есть порода, выведенная, чтобы ловить барсуков (нем. Dachs) в их норах).

Бурундуки делают на зиму запасы пищи, которые позволяют им не впадать в оцепенение или проводить в нем меньше времени – ведь в этом состоянии они наиболее уязвимы по отношению к хищникам. Каждую осень возле нашего дома бурундуки целыми днями бегают к птичьей кормушке: до отказа набивают защечные мешки подсолнечными семечками, бегут в норку, где выгружают их, и возвращаются за следующей порцией. В урожайные годы для дубов, буков и сахарных кленов бурундуки таскают и семена этих деревьев. Чем больше еды запасено, тем дольше бурундук зимой сохраняет высокую температуру тела, бодрствует и остается бдительным. На самом деле эти животные значительно менее склонны проводить всю зиму в оцепенении, чем другие наземные беличьи, которые не устраивают кладовых. В 2000 году, очень урожайном в Северном Вермонте, я часто видел бурундуков на снегу: всю зиму они постоянно бегали к кормушке. На следующий год, когда буки и дубы почти не дали желудей на севере Вермонта (но на юге штата дали большой урожай), зверьков на поверхности почвы не было уже в конце сентября. Можно сказать, что бурундук напоминает некоторых миллионеров: при наличии неограниченного количества еды зимой ему все мало, но, если пища скудна, он знает, как обойтись тем что есть.

Я подождал минут десять, пока ласка не скроется из виду и не устроится со своей добычей, и только тогда пошел по ее следам. Почему она вздумала тащить такой тяжкий груз? Почему не съела бурундука там же, где поймала, в его теплой уютной норе?

Ласки встречаются во всем Северном полушарии, даже в Арктике. Они активны всю зиму. Им приходится бороться с лютым холодом, но они маленькие, тоненькие, у них плохая теплоизоляция – все это способствует быстрой теплопотере. Чтобы компенсировать ее, обмен веществ при полном покое у ласки в два раза интенсивнее, чем у животных такого же размера. При этом желудок у нее маленький, и, в отличие от своих дальних родственников, полосатых скунсов, в теле она накапливает мало жира. В результате в день ласке нужно больше пищи, чем любому другому приспособленному к зиме животному.

И все же все те недостатки строения, которые, казалось бы, мешают ласке сохранять тепло, как раз и делают ее превосходным охотником на грызунов. Ласке нужно быть маленькой и худой, чтобы пролезать в норку бурундука, а энергетический баланс она блюдет за счет особенностей поведения. Радиослежение показало, что бо́льшую часть типичных зимних суток ласка проводит за едой и отдыхом. Ей не нужны ни постоянное убежище, ни большой желудок, потому что, забравшись в гнездо грызуна, она использует его сама и сворачивается там клубочком, чтобы сохранять запасы энергии, а пищу принимает пять-десять раз в день. Наконец, когда зверек все доест и ему снова понадобится питание, он отправится в следующую охотничью экспедицию.

Оттащив добычу практически по прямой метров на 30, ласка, за которой я следил, забралась с только что убитым бурундуком на бугорок. Здесь на маленькой полянке следы вдруг стали петлять и делать зигзаги туда-сюда. Очевидно, хищник на этом участке в несколько квадратных метров что-то искал; на снегу по-прежнему виднелся след мертвого бурундука, которого тащила ласка. Как я уже говорил, наст был толстым, а свежий снег на нем – мягким, глубиной, наверно, от двух до пяти сантиметров. Я предположил, что ласка ищет совершенно определенное отверстие, может быть, вход в нору, которая оказалась закрыта настом.

Я заметил следы, которые вели с бугорка к основанию деревца хмелеграба. Возле ствола, где наст был тоньше, ласка наконец спустилась в снег. Я подождал минут 15 в надежде, что она снова выберется наружу. Сначала я сидел тихо, затем стал попискивать, как мышь в опасности. Ласка не появлялась. Тогда я прокопал почти 60 сантиметров снега до незамерзшей, покрытой листьями почвы возле хмелеграба, а затем продолжил копать вдоль хода, который шел в снегу. Снежная нора (во многом подобно норам, которые, как я позже узнал, обычно делают бурундуки) вела в исхоженную область, где ласка оставила на насте множество петляющих следов, и здесь я и нашел вход в нору, которая уже уходила в почву.