Зима утраченных надежд

–Не сплю… Думаю.

–О чем же?

–О жизни.

–Интересно, может, расскажешь о своих думах?– заинтересовалась Алла.

И Петр начал неспешно свой рассказ:

–Знаешь, в детстве я любил слушать и читать сказки. Но вижу, что в нашей стране сделали одну страшную сказку былью! Надеялись, веря в сказку.

–Это ты о чем, Петенька?– слегка вздрогнула Алла, прижимаясь к своему любимому.

–О сказке о всеобщем счастье и благоденствии, которое почему-то не наступает. Страшная сказка с множеством крови и трупов. То ли сказка, то ли надежда, несбыточная наша надежда о лучшей жизни и…

–Ты чего? О чем думаешь?– испугалась Алла.– Ты что, революционер, что ли?

Петр благосклонно улыбнулся:

–Какой я революционер, Алла… Вот мой предок был революционером.

–Твой предок? Расскажи.

–Точнее, он был декабристом. Помнишь восстание декаб-

ристов при царе Николае Первом?

–Ну, учили в школе.

Петр помолчал минуту, потом ответить:

–Слушай внимательно… Мой предок – декабрист Рылеев. Это мне недавно сообщила моя мама.

–Почему недавно?

–Вот чего не знаю, того не знаю. И еще она призналась, что моего отца загубили из-за анонимки. Расстреляли его.

–И теперь ты станешь революционером, новым декабристом?– в ужасе предположила Алла.

–Что ты, милая!.. Куда мне, хотя…

–Хотя?

–Хотя наследственный декабризм ощущаю по своему… – сказал задумчиво Петр.

–Поясни.

–Гм, неужели непонятно? Чувствую себя патриотом, продолжателем дела декабристов, которые болели за свою страну!

–А что насчет революции?

– Да, революция- это не лучший способ решения проблем, да… Но если понимать декабризм как заботу не только о своем благополучии, а о благе жителей своей страны, как стремлению не только к материальному благу, но и к чему-то более высокому, то да, я в себе такое чувствую…

–Ой, не надо даже думать об этом!– моляще взмолилась Алла.– Петенька, не хочу видеть тебя в тюрьме!

–Успокойся, сам туда не хочу.

–Но ты меня тревожишь!

–Успокойся… Меня постоянно предостерегали. Помню мою боязливую бабушку, постоянно охающую и ахающую при каждом моем движении: «Ой, ай-ай, Петенька, помедленнее! Ой, упадешь, ноги сломаешь!».

–Ну, она беспокоилась за тебя.

–Чрезмерно беспокоилась,– подтвердил Петр.– Потом

беспокоилась моя мама: « Ой, ой, ничего крамольного в университете не говори!».

–А ты разве что-то говорил?– испугалась Алла.

–Да нет, что ты!.. Я пытался отшутиться маме, что ничего в университете не скажу, но пожалуюсь тогда папе римскому, однако в ответ ахи и охи усилились.

–Да уж… – протянула Алла.– Ты был несносным трудным ребенком.

–Я был самым нормальным ребенком,– кротко возразил Петр.– Я любил читать!.. Поступил в университет, ходил в театр на разные спектакли. И как-то раз записал в своем дневнике: «В театре абсурда никогда не бывает пауз!».

–И это кто-то прочитал?– догадалась Алла, невольно вздрагивая.

–Ты слушай…– продолжал Петр.– Будучи молодым и горячим юношей, я очень рано понял, где живу. Стал вольнодумцем, воспитанный на пьесах Мольера, Шиллера, Бомарше, сочинениях Вольтера, Дидро, Жан Жака Руссо, Достоевского, Чернышевского и Добролюбова.

–Гм, Дидро? Такого даже не слышала.

–Я часто раньше смотрел ночью на безлюдную улицу из окна, вспоминая черный квадрат, как у Малевича… Нужно постоянно смотреть в темноту, как я тогда думал, чтобы научиться не бояться ее!

–При чем тут темнота?

–Черт, темнота нашей жизни… Надо научиться смотреть на черный квадрат, стараясь не бояться темноты! Нужно долго смотреть в темноту, как на известную картину Малевича, чтобы надеяться на будущую счастливую жизнь. Знаешь, ты не бойся, я смотрел на эту мерзкую и тошнотворную темноту, вспоминая свои редкие счастливые дни. Со временем я научился находиться в темноте и не бояться ее!

–А я боюсь темноту…

–Напрасно, надо тебе научиться не бояться ее. Темнота –

это наша неустроенная жизнь, наше поганое болото!

Алла снова вздрогнула:

–Петенька, ты, кроме меня, об этом ни с кем не говорил?

–Нет, а что?

–Не говори. Сочтут ненормальным.

–Глупости,– слегка усмехнулся Петр.– Не боись, Алла…

–А что было в университете? Твою запись в дневнике кто-то видел?

–К сожалению…– вспомнил Петр.– Один мой товарищ увидел, и из-за его подлого доноса устроили комсомольское собрание. Там присутствовали двое офицеров из органов, которые только наблюдали за происходящим.

–Ужас!

–Я в начале собрания постарался успокоить всех, говоря, что запись моя касалась лишь театра, и ничего более в виду не имел. Мне не поверили (ах, как они были правы тогда в своем неверии!), но я пытался их переубедить…

–И что дальше?– с интересом спросила Алла.

– Потом через два часа бурных дебатов и горячих речей твердолобых и стойких комсомольцев меня отпустили домой, напоследок предупредив, что если я хочу остаться комсомольцем, то должен читать почаще сочинения товарища Сталина, а не разных там мольеров и шиллеров!

–Петенька, тебе ж повезло!– радостно воскликнула Алла, обнимая своего любимого.– Могло бы значительно хуже!

–Возможно… Я тогда машинально согласился, что-то пробубнив в ответ… Другой бы на моем месте одумался, но только не я!

–Это точно,– сразу согласилась Алла.– Ты упрям.

–Упрям или упорный?