Зима в раю

– Ах, в былые времена мы могли питаться так постоянно – и совершенно бесплатно, se~nora, как королевы. Каждый день есть рa amb oli вместе с fonoi mar'i – совершенно бесплатно. У нас было все свое – масло из оливок, fonoi[216] со скал, помидоры с поля, и все бесплатно. Нам нужно было только испечь хлеб. В былые времена в каждом доме имелась большая печь в каменной стене, и пока она еще не остыла после выпечки хлеба, мы жарили там свинью – по праздникам и особым случаям.

Mierda! Кстати, о свиньях…

Тут на сцене вновь появился Жауме с широкой ухмылкой и запыленной стеклянной бутылью, которую он бережно держал обеими руками.

– Последняя garrafa моего собственного красного вина урожая восемьдесят второго года, – объявил он торжественно.

Вытащив пробку с профессиональным хлопком, Жауме почтительно разлил рубиновую жидкость по разномастным банкам из-под варенья, которые его жена отыскала в casita.

– Охо-хо, восемьдесят второй год, что за винтаж, – предвкушал он, вдыхая полные легкие ароматного букета из своего «бокала». В экстазе хозяин прикрыл глаза, невольно закашлялся, потом вытянулся во весь рост, расправив плечи, и произнес тост: – За наших новых соседей! Да будет ваша жизнь в нашей долине счастливой. Molts d’anys![217]

Антония и Мария подняли свои банки и пропели эти слова в унисон:

– A nuestros vecinos nuevos! Molts d’anys!

Жауме разом осушил мужскую дозу своего бесценного напитка восемьдесят второго года, жена отпила один глоточек, а старая Мария поставила банку на стол да еще и пренебрежительно оттолкнула ее в сторону, бормоча на mallorqu'in что-то об «ослиной моче» и «полном нежелании менять свою надежную мотыгу на белую палку для слепых».

Я бесстрашно отхлебнул самодельного вина Жауме, покатал жидкость во рту, как полагается истинным знатокам, а потом разом проглотил ее.

Жауме внимательно следил за моими манипуляциями поверх очков в роговой оправе.

– Зубы хоть на месте? – спросил я сам себя и пересчитал их языком – на всякий случай. Фью! Мне приходилось пробовать так называемые полнотелые вина, но эта продукция Жауме оказалась прямо-таки Халком виноделия.

– Я вижу, что вы тоже являетесь aficionado[218] хорошего вина, Педро, – сказал он, умудрившись разглядеть признаки одобрения на моем ошеломленном лице. – И не нужно ничего говорить. Я знаю, что мое вино урожая восемьдесят второго года… нет, еще не придумано слов, чтобы описать его.

Можно было бы для начала предложить эпитет «пугающее», мысленно прикинул я. Это вино определенно не предназначалось зеленым юнцам.

– А теперь вы должны попробовать рa amb oli моей жены. Мне кажется, вы почувствуете, что это блюдо прекрасно сочетается с вином, – посоветовал Жауме, в один миг опять превратившись в профессионального официанта.

Я часто слышал, как люди поют дифирамбы этому весьма незамысловатому майорканскому блюду, но, признаться, его название, означающее буквально «хлеб с оливковым маслом», не особенно меня вдохновляло. Оказывается, я просто не знал, от чего отказываюсь. Первый же кусок этого обманчиво скромного открытого сэндвича взорвал мои вкусовые рецепторы: мягкое, острое, масляное, сладкое, хрустящее, сочное, горькое, свежее… сказочное. И конечно же, Жауме был прав. Pa amb oli

и его сбивающее с ног вино отлично дополняли друг друга. По крайней мере, мне так показалось, хотя я заметил, что Элли и Антония потихоньку перелили содержимое своей посуды в банки более закаленных и понимающих толк в вине супругов.

Теплое полуденное солнце сияло сквозь затейливую филигрань виноградной листвы над нами и покрывало столешницу колышущимся кружевом света. Карликовый петушок-щеголь, который с напыщенным видом расхаживал по двору с момента появления рa amb oli, внезапно вскочил на стол, издал довольно визгливое и негромкое «ку-ка-ре-ку» и смело двинулся к большому белому блюду.

– Ага, Генерал Франко, – улыбнулась Антония, ладонью преграждая птице путь к еде. – Он думает, будто на этой finca он главный, el jefe. Этот петушок любит пошуметь и привлечь к себе внимание, но на самом деле он маленький джентльмен.

– Как же, маленький джентльмен, – фыркнула старая Мария и смахнула петушка со стола одним быстрым взмахом руки. – Он уже как-то пробовал этот трюк и тогда набил клюв хлебом, нагадил на тарелку, спрыгнул обратно на землю и тут же взобрался на курицу прямо у меня на глазах. Тоже мне, джентльмен.

– Мама, por favor, – взмолилась Антония, которую замечания старухи окончательно вогнали в краску.

– Нет, нет, нет, – продолжала ее разгневанная мать. – Генерал он или не генерал, но если я доберусь до него, он закончит свои дни со свернутой шеей. И в следующий раз этот ваш джентльмен окажется на столе внутри кастрюли.

Жауме с довольным видом и безмятежной улыбкой попивал свое вино и жевал рa amb oli, и его живот все сильнее выпирал между штанами и кардиганом.